Психологическая характеристика личности
СОДЕРЖАНИЕ
1.Рубинштейн С. Л.
1.1. Индивидуальные свойства личности и характера. 2
2.Леонтьев А. Н.
2.1 Понятие личности.
6
2.2. Деятельность как основание личности. 7
2.3.Формирование личности. 9
3. Психоанализ З.Фрейда. 10
4. Психоанализ в ХХ веке. 14
5. Список использованной
литературы. 16
"О чем бы я ни думал, я всегда в то же время более или
менее сознаю самого себя, свое личное существование".
Джемс У.
1.Рубинштейн С. Л.
1.1. Индивидуальные свойства личности и характера.*
Введение в психологию
понятия личности означает, прежде всего, что в объяснении психических
явлений исходят из реального бытия человека как реального существа,
в его взаимоотношениях с материальным миром.
При объяснении любых психических явлений
личность выступает как воедино связанная совокупность внутренних
условий, через которые преломляются все внешние воздействия. Поэтому введение личности
в психологию представляет собой необходимую предпосылку для объяснения
психических явлений. Поскольку внутренние условия, через которые
в каждый данный момент преломляются внешние воздействия на личность,
в свою очередь формировались в зависимости от предшествующих внешних
взаимодействий, положение о преломлении внешних взаимодействий
через внутренние условия означает вместе с тем, что психологический
эффект каждого внешнего (в том числе и педагогического) воздействия
на личность обусловлен историей ее развития...
Личность тем
значительнее, чем больше в индивидуальном преломлении в ней представлено
всеобщее. Индивидуальные свойства
личности — это не одно и то же, что личностные
свойства индивида, т.е. свойства, характеризующие его как
личность.
В качестве
собственно личностных свойств из всего многообразия свойств человека
обычно выделяются те, которые обусловливают общественно значимое
поведение или деятельность человека. Основное место в них, поэтому
занимают система мотивов и задач, которые ставит себе человек,
свойства его характера, обусловливающие поступки людей (т.е.
те их действия, которые реализуют или выражают отношения человека
к другим людям) и способности человека (т.е. свойства, делающие
его пригодным к исторически сложившимся формам общественно полезной
деятельности).
Из представления
о личности, заключенного в первоначальном значении этого слова и
указывающего на роль, которую актер играет в пьесе (а в дальнейшем
и на ту реальную роль, которую человек играет в жизни), должна быть
все же удержана одна существенная черта. Она заключается в том, что
личность определяется своими отношениями к окружающему миру, к
общественному окружению, к другим людям. Эти отношения реализуются
в деятельности людей, в той реальной деятельности, посредством которой
люди познают мир (природу и общество) и изменяют его. Никак нельзя
вовсе обособить личность от той реальной роли, которую она играет в
жизни. Значительность личности определяется не только самими по
себе свойствами, но и значительностью тех общественно-исторических
сил, носителем которых она выступает...
Личность формируется
во взаимодействии, в которое человек вступает с окружающим миром.
Во взаимодействии с миром, в осуществляемой им деятельности человек
не только проявляется, но и формируется. Поэтому-то такое фундаментальное
значение для психологии приобретает деятельность человека. Человеческая
личность, т.е. объективная реальность, которая обозначается
понятием личность, — это, в конце концов, реальный индивид, живой,
действующий человек. Не существует никакой личности ни как психофизически
«нейтрального», ни как чисто духовного образования и никакой особой
науки о так понимаемой «личности».
В качестве
личности человек выступает как единица в системе общественных отношений,
как реальный носитель этих отношений. В этом заключается положительное
ядро той точки зрении, которая утверждает, что понятие личности есть общественная,
а не психологическая категория. Это не исключает, однако, того,
что сама личность как реальность, как кусок действительности, обладая
многообразными свойствами — и природными, а не только общественными,
является предметом изучения разных наук, каждая из которых изучает
ее в своих специфических для нее связях и отношениях. В число этих
наук необходимо входит психология, потому что нет личности без психики,
более того — без сознания. При этом психический аспект личности не рядоположен
с другими; психические явления органически вплетаются в целостную
жизнь личности, поскольку основная жизненная функция всех психических
явлений и процессов заключается в регуляции деятельности людей.
Человек есть
индивидуальность в силу наличия у него особенных, единичных, неповторимых
свойств; человек есть личность в силу того, что он сознательно определяет
свое отношение к окружающему. Человек есть личность, поскольку у него
свое лицо. Человек есть в максимальной мере личность, когда в нем минимум
нейтральности, безразличия, равнодушия, максимум «партийности» по
отношению ко всему общественно значимому. Поэтому для человека
как личности такое фундаментальное
значение имеет сознание не только
как знание, но и как отношение. Без сознания, без способности сознательно
занять определенную позицию нет личности.
Подчеркивая
роль сознания, надо вместе с тем учитывать многоплановость психического,
протекание психических процессов на разных уровнях. Одно-плановый,
плоскостной подход к психике личности всегда есть поверхностный
подход, даже если при этом берется какой-то «глубинный слой». При этой
многоплановости целостность психического склада человека сохраняется
в силу взаимосвязи всех его иногда противоречивых свойств и тенденций.
Положение о
протекании психических процессов на разных уровнях имеет фундаментальное
значение для понимания психологического строения самой личности.
В частности, вопрос о личности как психологическом субъекте непосредственно
связан с соотношением непроизвольных и так называемых произвольных
процессов. Субъект в специфическом смысле слова (как Я) — это субъект
сознательной, «произвольной» деятельности. Ядро его составляют
осознанные побуждения — мотивы сознательных действий. Всякая личность
есть субъект в смысле Я, однако понятие личности и применительно к
психологии не может быть сведено к понятию субъекта в этом узком специфическом
смысле. Психическое содержание человеческой личности не исчерпывается
мотивами сознательной деятельности; оно включает в себя также многообразие
неосознанных тенденций — побуждений его непроизвольной деятельности.
Я — как субъект — это образование, неотделимое от многоплановой совокупности
тенденций, составляющих в целом психологический склад личности. В
общей характеристике личности надо еще также учитывать ее «идеологию»,
идеи, применяемые человеком в качестве принципов, на основе которых
им производится оценка своих и чужих поступков, определяемых теми
или иными побуждениями, но которые сами не выступают как побуждения
его деятельности.
Характер человека — это закрепленная в индивиде
система генерализованных обобщенных побуждений. Обычно рассматривая
отношение мотивов и характера, подчеркивают зависимость побуждений,
мотивов человека от его характера: поведение человека, мол, исходит
из каких-то побуждений (благородных, корыстных, честолюбивых),
потому что таков его характер. На самом деле таким выступает отношение
характера и мотивов, лишь будучи взято статически. Ограничиться
таким рассмотрением характера и его отношения к мотивам — значит
закрыть себе путь к раскрытию его генезиса. Для того чтобы открыть
путь к пониманию становления характера, нужно обернуть это отношение
характера и побуждений или мотивов, обратившись к побуждениям
и мотивам не столько личностным, сколько ситуационным, определяемым
не столько внутренней логикой характера, сколько стечением внешних
обстоятельств. И несмелый человек может совершить смелый поступок,
если на это его толкают обстоятельства. Лишь обращаясь к таким мотивам,
источниками которых непосредственно выступают внешние обстоятельства,
можно прорвать порочный круг, в который попадаешь во внутренних взаимоотношениях
характерологических свойств личности и ими обусловленных мотивов.
Узловой вопрос — это вопрос о том, как мотивы (побуждения), характеризующие
не только личность, сколько обстоятельства, в которых она оказалась.
По ходу жизни, превращаются в то устойчивое, что характеризует
данную личность. Именно к этому вопросу сводится, в конечном счете, вопрос
о становлении и развитии характера в ходе жизни. Побуждения, порождаемые
обстоятельствами жизни, — это и есть тот «строительный материал», из
которого складывается характер. Побуждение, мотив — это свойство
характера в его генезисе. Для того чтобы мотив (побуждение) стал
личностным свойством, закрепившимся за личностью, «стереотипизированным»
в ней, он должен генерализоваться по отношению к ситуации, в которой
он первоначально появился, распространившись на все ситуации, однородные
с первой, в существенных по отношению к личности чертах. Свойство
характера — это, в конечном счете, и есть тенденция, побуждение, мотив,
закономерно появляющийся у данного человека при однородных условиях.
Каждое свойство
характера всегда есть тенденция к совершению в определенных условиях
определенных поступков. Истоки характера человека и ключ к его
формированию — в побуждениях и мотивах его деятельности. Ситуационно
обусловленный мотив или побуждение к тому или иному поступку — это
и есть личностная черта характера в ее генезисе. Поэтому пытаться
строить характерологию как отдельную дисциплину, обособленную от
психологии, — значит стать на ложный путь.
Исследование
характера и его формирования, до сих пор мало продвинутое, должно
было бы сосредоточиться в первую очередь на этой проблеме — проблеме
перехода ситуационно, стечением обстоятельств порожденных мотивов
(побуждений) в устойчивые личностные побуждения. Этим в педагогическом
плане определяется и основная линия воспитательной работы по формированию
характера. Исходное здесь — это отбор и «прививка» надлежащих мотивов
путем их генерализации и «стереотипизации», Общая концепция, согласно
которой внешние причины действуют через посредство внутренних условий,
определяющая, в конечном счете, наш подход к психологическому изучению
человеческой личности, определяет и понимание путей ее психического
развития.
В силу того
что внешние причины действуют лишь через внутренние условия, внешняя
обусловленность развития личности закономерно сочетается с его
«спонтанностью». Все в психологии формирующейся личности так или
иначе внешне обусловлено, но ничто в ее развитии не выводимо непосредственно
из внешних воздействий. Законы внешне обусловленного развития личности
это внутренние законы. Из этого должно исходить подлинное решение
важнейшей проблемы развития и обучения, развития и воспитания.
2.Леонтьев А.
Н.
2.1 Понятие личности. *
Понятие личности,
так же как и понятие индивида, выражает целостность субъекта жизни;
личность не состоит из кусочков, это не «полипняк». Но личность представляет
собой целостное образование особого рода. Личность не есть целостность,
обусловленная генотипически: личностью не родятся, личностью становятся...
Личность есть относительно поздний продукт общественно-исторического
и онтогенетического развития человека.
Формирование
личности есть процесс sui generis, прямо не совпадающий с процессом
прижизненного изменения природных свойств индивида в ходе его приспособления
к внешней среде. Человек как природное существо есть индивид, обладающий
той или иной физической конституцией, типом нервной системы, темпераментом,
динамическими силами биологических потребностей, аффективности
и многими другими чертами, которые в ходе онтогенетического развития
частью развертываются, а частью подавляются, словом, многообразно
меняются. Однако, не изменения этих врожденных свойств человека
порождают его личность.
Личность есть
специальное человеческое образование, которое так же не может
быть выведено из его приспособительной деятельности, как не могут
быть выведены из нее его сознание или его человеческие потребности,
как и сознание человека, так и его потребности (Маркс говорит: производство сознания, производство потребностей), личность
человека тоже «производится» — создается общественными отношениями,
в которые индивид вступает в своей деятельности. То обстоятельство,
что при этом трансформируются, меняются и некоторые его особенности
как индивида, составляет не причину, а следствие формирования его
личности.
Выразим это
иначе: особенности, характеризующие одно единство (индивида), не
просто переходят в особенности другого единства, другого образования
(личности), так что первые уничтожаются; они сохраняются, но именно
как особенности индивида. Так, особенности высшей нервной деятельности
индивида не становятся особенностями его личности и не определяют
ее. Хотя функционирование нервной системы составляет, конечно, необходимую
предпосылку развития личности, но ее тип вовсе не является тем «скелетом»,
на котором она «надстраивается». Сила или слабость нервных процессов,
уравновешенность их ит.д. проявляют себя лишь на уровне механизмов,
посредством которых реализуется система отношений индивида с
миром. Это и определяет неоднозначность их роли в формировании
личности.
Личность как индивид
есть продукт интеграции процессов, осуществляющих жизненные отношения
субъекта. Существует, однако, фундаментальное отличие того особого
образования, которое мы называем личностью. Оно определяется
природой самих порождающих его отношений это специфические для человека
общественные отношения, в которые
он вступает в своей предметной деятельности. Как мы уже видели, при
всем многообразии ее видов и форм, все они характеризуются общностью
своего внутреннего строения и предполагают сознательное их регулирование,
т.е. наличие сознания, а на известных этапах развития также и
самосознания субъекта.
Изучение процесса объединения, связывания
деятельностей субъекта, в результате которого формируется его
личность, представляет собой капитальную задачу психологического
исследования... Задача эта требует анализа предметной деятельности.
2.2. Деятельность как
основание личности. *
Главная задача
состоит в том, чтобы выявить действительные «образующие» личности
этого высшего единства человека, изменчивого, как изменчива сама
его жизнь, и вместе с тем сохраняющего свое постоянство, свою аутоидентичность.
Реальным базисом
личности человека является совокупность его, общественных по своей
природе, отношений к миру, но отношений, которые реализуются, а они реализуются
его деятельностью, точнее, совокупностью его многообразных деятельностей.
Имеются в виду
именно деятельности субъекта,
которые и являются исходными «единицами» психологического анализа
личности, а не действия, не операции, не психофизиологические функции
или блоки этих функций; последние характеризуют деятельность, а не
непосредственно личность. На первый взгляд это положение кажется
противоречащим эмпирическим представлениям о личности и, более
того, обедняющим их, тем не менее, оно единственно открывает путь к пониманию
личности в ее действительной психологической конкретности.
В
исследовании личности нельзя ограничиваться выяснением предпосылок,
а нужно исходить из развития деятельности, ее конкретных видов и
форм и тех связей, в которые они вступают друг с другом, так как их развитие
радикально меняет значение самих этих предпосылок. Таким образом,
направление исследования обращается не от приобретенных навыков,
умений и знаний к характеризуемым ими деятельностям, а от содержания
и связей деятельностей к тому, как и какие процессы их реализуют, делают
их возможными.
Уже
первые шаги в указанном направлении приводят к возможности выделить
очень важный факт. Он заключается в том, что в ходе развития субъекта
отдельные его деятельности вступают между собой в иерархические
отношения. На уровне личности они отнюдь не образуют простого пучка,
лучи которого имеют свой источник и центр в субъекте. Представление
о связях между деятельностями как о коренящихся в единстве и целостности
их субъекта является оправданным лишь на уровне индивида. На этом
уровне (у животного, у младенца) состав деятельностей и их взаимосвязи
непосредственно определяются свойствами субъекта — общими и индивидуальными,
врожденными и приобретенными прижизненно. Например, изменение
избирательности и смена деятельности находятся в прямой зависимости
от текущих состояний потребностей организма, от изменения его биологических
доминант.
Другое
дело — иерархические отношения деятельностей, которые характеризуют
личность. Их особенностью является их «отвязанность» от состояний
организма. Эти иерархии деятельностей порождаются их собственным
развитием, они-то и образуют ядро личности.
Иначе
говоря, «узлы», соединяющие отдельные деятельности, завязываются
не действием биологических или духовных сил субъекта, которые лежат
в нем самом, а завязываются они в той системе отношений, в которые
вступает субъект.
Наблюдение
легко обнаруживает те первые «узлы», с образования которых у ребенка
начинается самый ранний этап формирования личности. В очень выразительной
форме это явление однажды выступило в опытах с детьми-дошкольниками.
Экспериментатор, проводивший опыты, ставил перед ребенком задачу
достать удаленный от него предмет, непременно выполняя правило —
не вставать со своего места. Как только ребенок принимался решать задачу,
экспериментатор переходил в соседнюю комнату, из которой и продолжал
наблюдение, пользуясь обычно применяемым для этого оптическим приспособлением.
Однажды после ряда безуспешных попыток малыш встал, подошел к предмету,
взял его и спокойно вернулся на место. Экспериментатор тотчас вошел
к ребенку, похвалил его за успех и в виде награды предложил ему шоколадную
конфету. Ребенок, однако, отказался от нее, а когда экспериментатор
стал настаивать, то малыш тихо заплакал.
Что
лежит за этим феноменом? В процессе, который мы наблюдали, можно выделить
три момента: 1) общение ребенка с экспериментатором, когда ему объяснялась
задача; 2) решение задачи и 3) общение с экспериментатором после
того, как ребенок взял предмет. Действия ребенка отвечали, таким образом,
двум различным мотивам, т.е. осуществляли двоякую деятельность:
одну — по отношению к экспериментатору, другую — по отношению к
предмету (награде). Как показывает наблюдение, в то время, когда
ребенок доставал предмет, ситуация не переживалась им как конфликтная,
как ситуация «сшибки». Иерархическая связь между обеими деятельностями
обнаружилась только в момент, возобновившегося общения с экспериментатором,
так сказать, post factum: конфета оказалась горькой, горькой по своему
субъективному, личностному смыслу.
Описанное
явление принадлежит к самым ранним, переходным. Несмотря на всю наивность,
с которой проявляются эти первые соподчинения разных жизненных отношений
ребенка, именно они свидетельствуют о начавшемся процессе формирования
того особого образования, которое мы называем личностью. Подобные
соподчинения никогда не наблюдаются в более младшем возрасте, зато
в дальнейшем развитии, в своих несоизмеримо более сложных и «спрятанных»
формах они заявляют о себе постоянно. Разве не по аналогичной же
схеме возникают такие глубоко личностные явления, как, скажем, угрызения
совести?
2.3.Формирование
личности.*
Формирование
личности предполагает развитие процесса целеобразования и соответственно
развития действий субъекта. Действия, все более обогащаясь, как бы
перерастают тот круг деятельностей, которые они реализуют, и вступают
в противоречие с породившими их мотивами. Явления такого перерастания
хорошо известны и постоянно описываются в литературе по возрастной
психологии, хотя и в других терминах; они-то и образуют так называемые
кризисы развития — кризис трех лет, семи лет, подросткового периода,
как и гораздо меньше изученные кризисы зрелости. В результате происходит
сдвиг мотивов на цели, изменение их иерархии и рождение новых мотивов
новых видов деятельности; прежние цели психологически дискредитируются,
а отвечающие им действия или вовсе перестают существовать, или превращаются
в безличные операции,
Внутренние движущие
силы этого процесса лежат в исходной двойственности связей субъекта
с миром, в их двоякой опосредованности — предметной деятельностью и
общением. Ее развертывание порождает не только двойственность мотивации
действий, но благодаря этому также и соподчинения их, зависящие
от открывающихся перед субъектом объективных
отношений, в которые он вступает. Развитие и умножение этих особых
по своей природе соподчинений, возникающих только в условиях жизни
человека в обществе, занимает длительный период, который может
быть назван этапом стихийного, не направляемого самосознанием
складывания личности. На этом этапе, продолжающемся вплоть до подросткового
возраста, процесс формирования личности, однако, не заканчивается,
он только подготавливает рождение сознающей себя личности.
В педагогической
и психологической литературе постоянно указывается то младший
дошкольный, то подростковый возрасты как переломные в этом отношении.
Личность действительно рождается дважды: первый раз — когда у ребенка
проявляются в явных формах полимотивированность и соподчиненность
его действий (вспомним феномен «горькой конфеты» и подобные ему), второй
раз — когда возникает его сознательная личность. В последнем случае
имеется в виду какая-то особая перестройка сознания. Возникает задача
понять необходимость этой перестройки и то, в чем именно она состоит.
В движении индивидуального
сознания, описанном раньше как процесс взаимопереходов непосредственно-чувственных
содержаний и значений, приобретающих в зависимости от мотивов
деятельности тот или иной смысл, теперь открывается движение еще в одном
измерении. Если описанное раньше движение образно представить себе
как движение в горизонтальной плоскости, то это новое движение происходит
как бы по вертикали. Оно заключается в соотнесении мотивов друг с
другом: некоторые занимают место подчиняющих себе другие и как бы
возвышаются над ними, некоторые, наоборот, опускаются до положения
подчиненных или даже вовсе утрачивают свою смыслообразующую функцию.
Становление этого движения и выражает собой становление связной
системы личностных смыслов — становление личности.
Конечно, формирование
личности представляет собой процесс непрерывный, состоящий из ряда
последовательно сменяющихся стадий, качественные особенности которых
зависят от конкретных условий и обстоятельств. Поэтому, прослеживая
последовательные его сечения, мы замечаем лишь отдельные сдвиги.
Но если взглянуть на него как бы с некоторого удаления, то переход,
знаменующий собой подлинное рождение личности, выступает как событие,
изменяющее ход всего последующего психического развития.
Знания, представления о
себе накапливаются уже в раннем детстве; в неосознаваемых чувственных
формах они, по-видимому, существуют и у высших животных. Другое дело
самосознание осознание своего Я. Оно есть результат, продукт становления
человека как личности.
3. Психоанализ З.Фрейда.
ЗИГМУНД ФРЕЙД (1856-1939) являлся известным австрийским психиатром и
психоаналитиком. В своем мировоззренческом развитии Фрейд прошел очень сложный
и противоречивый путь. Наблюдая патологические отклонения в психике, он пришел
к выводу о наличии в сознании человека особой бессознательной сферы, некого
бездонного потаенного резервуара переживаний, который в принципе не может быть
до конца просветлен светом разума, и энергия которого во многом определяет
работу сознания человека и его внешнее поведение. Начиная с раннего детства
многие переживания человека, забываются сознанием и вытесняются в
бессознательное продолжая там жить всю оставшуюся жизнь, беспокоя и мучая
человека, иногда разрастаясь до серьезных психических расстройств порождая
страх, комплексы, суеверия. Фрейд полагал, что психиатрия должна лечить не
тело, а личность. Метод психоанализа состоял в раскапывании у пациента его
бессознательного, пытаясь добраться до тех "забытых" переживаний, которые
когда-то потрясли психику и ушли в подсознание, но продолжают мучить человека.
Как только эти переживания осознаются, вспоминаются, они перестают довлеть над
психикой.
Свои основные идеи Фрейд
изложил в работах "Я и Оно", "Тотем и табу",
"Толкование сновидений" и др.
"Я И ОНО".*
Сознание и
бессознательное
Деление психики
на сознательное и бессознательное является основной предпосылкой
психоанализа, и только оно дает ему возможность понять и приобщить
науке часто наблюдающиеся и очень важные патологические процессы
в душевной жизни. Иначе говоря, психоанализ не может перенести сущность
психического в сознание, но должен рассматривать сознание как качество
психического, которое может присоединяться или не присоединяться к другим
его качествам.
Если бы я мог
рассчитывать, что эта книга будет прочтена всеми интересующимися
психологией, то я был бы готов к тому, что уже на этом месте часть читателей
остановится и не последует далее, ибо здесь первое применение психоанализа.
Для большинства философски образованных людей идея психического, которое
одновременно не было бы сознательным, до такой степени непонятна, что
представляется им абсурдной и несовместимой с простой логикой. Это
происходит, полагаю я, оттого, что они никогда не изучали относящихся
сюда феноменов гипноза и сновидений, которые — не говоря уже обо всей
области патологического, — принуждают к пониманию в духе психоанализа.
Однако их психология сознания никогда не способна разрешить проблемы
сновидения и гипноза.
Быть сознательным
это, прежде всего, чисто описательный термин, который опирается
на самое непосредственное и надежное восприятие. Опыт показывает
нам далее, что психический элемент, например представление, обыкновенно
не бывает длительно сознательным. Наоборот, характерным является то,
что состояние сознательности быстро проходит; представление в данный
момент сознательное, в следующее мгновение перестает быть таковым,
однако может вновь стать сознательным при известных, легко достижимых условиях.
Каким оно было в промежуточный период — мы не знаем; можно сказать,
что оно было скрытым (latent), подразумевая под этим то, что оно в любой момент
способно было стать сознательным. Если мы скажем, что оно было
бессознательным, мы также дадим правильное описание. Это бессознательное
в таком случае совпадает со скрыто или потенциально сознательным.
Правда, философы возразили бы нам: нет, термин «бессознательное» не
может иметь здесь применения; пока представление находилось в скрытом
состоянии, она вообще не было психическим. Но, если бы уже в этом месте
мы стали возражать им, то затеяли бы совершенно бесплодный спор о словах.
К термину или
понятию бессознательного мы пришли другим путем, путем разработки
опыта, в котором большую роль играет душевная динамика. Мы видели,
т.е. вынуждены были признать, что существуют весьма напряженные
душевные процессы или представления, — здесь, прежде всего, приходится
иметь дело с некоторым количественным, т.е. экономическим, моментом
которые могут иметь такие же последствия для душевной жизни, как и
все другие представления, между прочим, и такие последствия, которые
могут быть сознаны опять-таки как представления, хотя в действительности
и не становятся сознательными. Нет необходимости подробно повторять
то, о чем уже часто говорилось. Достаточно сказать: здесь начинается
психоаналитическая теория, которая утверждает, что такие представления
не становятся сознательными потому, что им противодействует известная
сила, что без этого они могли бы стать сознательными, и тогда мы
увидели бы, как мало они отличаются от остальных общепризнанных психических
элементов. Эта теория сказывается неопровержимой благодаря тому,
что в психоаналитической технике нашлись средства, с помощью которых
можно устранить противодействующую силу и довести соответствующие
представления до сознания. Состояние, в котором они находились до осознания,
мы называем вытеснением, а сила, приведшая к вытеснению и
поддерживавшая его, ощущается нами во время нашей психоаналитической работы
как сопротивление.
Понятие бессознательного
мы, таким образом, получаем из учения о вытеснении. Вытесненное мы
рассматриваем как типичный пример бессознательного. Мы видим, однако,
что есть двоякое бессознательное: скрытое, но способное стать сознательным,
и вытесненное, которое само по себе и без дальнейшего не может стать
сознательным. Скрытое бессознательное, являющееся таковым только в
описательном, но не в динамическом смысле, называется нами
предсознательным; термин «бессознательное» мы применяем только к вытесненному
динамическому бессознательному; таким образом, мы имеем теперь
три термина: «сознательное» (bw), «предсознательное» (vbw) и «бессознательное»
(ubw), смысл которых уже не только чисто описательный. Предсознательное
(vbw) предполагается нами стоящим гораздо ближе к сознательному
(bw), чем бессознательное, а так как бессознательное (ubw) мы назвали
психическим, мы тем более назовем так и скрытое предсознательное (vbw).
Почему бы нам, однако, оставаясь в полном согласии с философами и
сохраняя последовательность, не отделить от сознательно-психического
как предсознательное, так и бессознательное? Философы предложили бы
нам тогда рассматривать и предсознательное и бессознательное как два
рода или две ступени психоидного, и единение было бы достигнуто.
Однако результатом этого были бы бесконечные трудности для изложения,
а единственно значительный факт, что психоиды эти почти во всем остальном
совпадают с признанно психическим, был бы оттеснен на задний план из-за
предубеждения, возникшего еще в то время, когда не знали этих психоидов
или самого существенного в них.
Таким образом,
мы с большим удобством можем обходиться нашими тремя терминами; bw,
vbw и ubw, если только не станем упускать из виду, что в описательном
смысле существует двоякое бессознательное, в динамическом же только
одно. В некоторых случаях, когда изложение преследует особые цели,
этим различием можно пренебречь, в других же случаях оно, конечно,
совершенно необходимо. Вообще же мы достаточно привыкли к двойственному
смыслу бессознательного и хорошо с ним справлялись. Избежать этой
двойственности, поскольку я могу судить, невозможно; различие между
сознательным и бессознательным есть, в конечном счете, вопрос восприятия,
на который приходится отвечать или да или нет, самый же акт восприятия
не дает никаких указаний на то, почему что-либо воспринимается или
не воспринимается. Мы не вправе жаловаться на то, что динамическое
в явлении может быть выражено только двусмысленно.
В дальнейшем
развитии психоаналитической работы выясняется, однако, что и эти
различия оказываются не исчерпывающими, практически недостаточными.
Из числа положений, служащих тому доказательством, приведем решающее.
Мы создали себе представление о связной организации душевных процессов
в одной личности и обозначаем его как Я этой личности. Это Я связано
с сознанием, что оно господствует над побуждениями к движению,
т.е. к вынесению возбуждений во внешний мир. Это та душевная инстанция,
которая контролирует все частные процессы (Partial-vorgange), которая
ночью отходит ко сну и все же руководит цензурой сновидений. Из этого Я
исходит также вытеснение, благодаря которому известные душевные
побуждения подлежат исключению не только из сознания, но также из других
областей значимости и деятельности. Это устраненное путем вытеснения
в анализе противопоставляет себя Я, и анализ стоит перед задачей
устранить сопротивление, производимое Я по отношению к общению с
вытесненным. Во время анализа мы наблюдаем, как больной, если ему ставятся
известные задачи, попадает в затруднительное положение; его ассоциации
прекращаются, как только они должны приблизиться к вытесненному. Тогда
мы говорим ему, что он находится во власти сопротивления, но сам он ничего
о нем не знает, и даже в том случае, когда, на основании чувства неудовольствия,
он должен догадываться, что в нем действует какое-то сопротивление, он
все же не умеет ни назвать, ни указать его. Но так как сопротивление, несомненно,
исходит из его Я и принадлежит последнему, то мы оказываемся в неожиданном
положении. Мы нашли в самом Я нечто такое, что тоже бессознательно и проявляется
подобно вытесненному, т.е. оказывает сильное действие, не переходя
в сознание и для осознания чего требуется особая работа. Следствием
такого наблюдения для аналитической практики является то, что мы
попадаем в бесконечное множество затруднений и неясностей, если
только хотим придерживаться привычных способов выражения, например,
если хотим свести явление невроза к конфликту между сознанием и
бессознательным. Исходя из нашей теории структурных отношений душевной
жизни, мы должны такое противопоставление заменить другим, а
именно, цельному Я противопоставить отколовшееся от него вытесненное.
Однако следствия
из нашего понимания бессознательного еще более значительны. Знакомство
с динамикой внесло первую поправку, структурная теория вносит вторую.
Мы приходим к выводу, что ubw не совпадает с вытесненным; остается
верным, что все вытесненное бессознательно, но не все бессознательное
есть вытесненное. Даже часть Я (один бог ведает, насколько важная часть
Я может быть бессознательной), без всякого сомнения, бессознательна.
И это бессознательное в Я не есть скрытое в смысле предсознательного,
иначе его нельзя было бы сделать активным без осознания и само осознание
не представляло бы столько трудностей, Когда мы, таким образом, стоим
перед необходимостью признания третьего, не вытесненного ubw, то
нам приходится признать, что характер бессознательного теряет для
нас свое значение. Он обращается в многосмысленное качество, не позволяющее
широких и непререкаемых выводов, для которых нам хотелось бы его
использовать. Тем не менее, нужно остерегаться пренебрегать им, так
как, в конце концов, свойство бессознательности или сознательности является
единственным светочем во тьме психологии глубин.
4.
Психоанализ в ХХ веке. *
Психология
начала ХХ века была сложным и противоречивым явлением, где наряду
продолжающимися попытками чисто механического объяснения человеческой психики
большое место занимали философские рационалистические спекуляции о сознании как
о чистом духе, способном в принципе до конца просветить самое себя и окружающий
мир.
Эмпирическая
психология полагала, что любое психическое переживание, в конечном счете,
определяется закрепленными за ними нервными процессами, и всякая высшая
психическая форма, может быть без остатка разложена на эти процессы. Сознание
отождествлялось со своего рода машиной, не имеющая никаких врожденных структур
и содержаний, при его описании применялись механические и математические
образы, напоминающие явления внешнего мира. Душевная жизнь представлялась
механической мозаикой из каких-то душевных "камешков", которые
назывались ощущениями, представлениями и т.д.
Рационалистическая
спекулятивная психология решительно отрицала такую непосредственную привязку к
физиологии и понимала себя как науку о сознании и о тех явлениях внутреннего
мира, которые индивидуальный субъект способен воспринять ясно и отчетливо и
дать о них самоотчет. Считалось, что никто не знает самого себя, свои
внутренние потайные пружины и мотивы так, как сам человек, который может дать о
них полный отчет.
"Список
использованной литературы"
1. Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание, личность.
// Психология личности. Тексты / Под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер, А. А. Пузырея.
М., Изд-во МГУ, 1982.
2. Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание личность.
М., 1975.
3. Рубинштейн С. Л. Теоретические вопросы психологии
и проблема личности // Психологтя личности. Тексты / Под ред. Ю. Б.
Гиппенрейтер, А.А.Пузырея. М.: Изд-во МГУ, 1982.
4.
Философия: Учебник Под ред. В.Д. Губина, Т.Ю.Сидориной, В.П.Филатова. - М.:
Русское слово, 1996.
5. Хрестоматия по истории психологии. Под ред.
Гальперина П. Я., Ждан А. Н. М.: Изд-во МГУ, 1980.
*
Рубинштейн С. Л. Теоретические вопросы психологии и проблема личности //
Психологтя личности. Тексты / Под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер,
А.А.Пузырея. М.: Изд-во МГУ, 1982. С. 28-34.
*
Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание, личность. // Психология личности. Тексты
/ Под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер, А. А. Пузырея. М., Изд-во МГУ, 1982. С. 21.
*
Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание, личность. // Психология личности. Тексты
/ Под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер, А. А. Пузырея. М., Изд-во МГУ, 1982. С. 22-27.
*
Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание личность. М., 1975.
*
Хрестоматия по истории психологии. Под ред. Гальперина П. Я., Ждан А. Н. М.:
Изд-во МГУ, 1980. С. 184-187.
* Философия:
Учебник Под ред. В.Д. Губина, Т.Ю.Сидориной, В.П.Филатова. - М.: Русское слово,
1996. С. 376.
|
