Эмоции и познавательные процессы избирателоьное влияние эмоций
Ян Рейковский
Экспериментальная
психология эмоций.
(Стр 133-151.)
Часть вторая
ВЛИЯНИЕ ЭМОЦИЙ НА ПОВЕДЕНИЕ — РЕГУЛЯТОРНАЯ
ФУНКЦИЯ ЭМОЦИЙ
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ЭМОЦИИ КАК ПРОЦЕСС, ОРГАНИЗУЮЩИЙ ПОВЕДЕНИЕ
Возникновение
эмоционального процесса приводит к формированию новых форм реагирования. Иногда
эмоциональные реакции бывают бурными и внезапными, возникая почти сразу после
действия возбуждающего агента. Такая эмоция принимает форму аффекта.
Но эмоции могут
формироваться и постепенно, длительное время оставаясь латентными; в таком
случае не наблюдаются ни специфические эмоциональные проявления, ни какие бы
то ни было следы в сознании — существует только повышенная готовность к
эмоциональной реакции.
В дальнейшем
появляются организованные изменения в поведении. Сначала это могут быть
преимущественно “сопутствующие” экспрессивные изменения, позднее эмоциональный
процесс распространяется на все большее число афферентных путей, все меньше
места остается неэмоциональному поведению. Одновременно происходит осознание
протекающего эмоционального процесса и связанных с ним изменений в процессах
регуляции. Оно может опережать появление внешних изменений, однако бывает, что
человек длительное время не отдает себе отчета в своих эмоциях, в лучшем случае
наблюдает их последствия в виде тех или иных непонятных проявлений своего
поведения. Иногда эмоции вовсе не находят отражения в сознании.
Эмоция,
получившая достаточную силу и организованность, приобретает способность
оказывать большое влияние на функциональное состояние различных психических
механизмов. Организующая функция эмоций проявляется в нескольких различных
формах:
в форме выразительных движений,
в форме эмоциональных действий,
в форме высказываний об испытываемых эмоциональных
состояниях,
в форме определенного отношения к окружающему.
Рассмотрим эти формы более подробно.
§ 1. Выражение эмоций — мимика, пантомимика, вокализация
Идентификация
мимического выражения. Исследование мимического выражения эмоций началось
более 100 лет назад. Одним из первых возник вопрос: почему у человека в
эмоциональном состоянии специфически изменяется напряжение различных лицевых
мышц?
Классической попыткой ответить на
этот вопрос была теория Ч. Дарвина, изложенная им в работе “Выражение эмоций у
человека и животных” (1872). Дарвин выдвинул гипотезу, согласно которой
мимические движения образовались из полезных действий. Другими словами, то,
что сейчас является выражением эмоций, прежде было реакцией, имевшей
определенное приспособительное значение. Мимические движения, возникшие из
преобразованных полезных движений, представляют собой либо ослабленную форму
этих полезных движений (например, оскаливание
зубов при гневе является остаточной реакцией от использования их в борьбе),
либо их противоположность (например, расслабление мышц лица — улыбка,
выражающая приветливость, является противоположностью напряжения мышц,
характерного для враждебных чувств), либо прямое выражение эмоционального
возбуждения (дрожь — это следствие напряжения мышц при мобилизации организма,
скажем, для нападения) (см.
Szewczuk, 1966, т. -2, с. 69).
Согласно Дарвину, мимика обусловлена
врожденными механизмами и зависит от вида животных. Отсюда следует, что
мимические реакции должны быть тесно связаны с определенными эмоциями.
Установление таких связей сделало бы возможным распознавание эмоций по
мимическому выражению.
Оказалось, что теория Дарвина
верна лишь отчасти, так как мимическое выражение не полностью детерминировано
врожденными факторами. Об этом свидетельствуют многочисленные наблюдения и
экспериментальные данные. Множество исследований было посвящено выяснению
того, способен ли человек—и в какой мере— правильно распознавать мимические
реакции других людей. В этих исследованиях использовалось три вида материала:
рисунки мимических реакций, фотографии изображения эмоций актерами и фотографии
спонтанного выражения эмоций.
Исследования, в которых
использовались рисунки мимических реакций, исходили из положения, сформулированного
еще в 1859 г. немецким анатомом Пидеритом, Согласно которому мимическое
выражение можно охарактеризовать при помощи нескольких элементарных
выразительных движений
(Woodworth, Schlosberg, 1955, с. 113);
Пидерит составил
множество схематических рисунков;
На основе этих
рисунков Боринг и Титченер создали взаимозаменяемые изображения отдельных
частей лица и, комбинируя их, получили 360 схем мимического выражения. При
предъявлении этих вариантов испытуемым каждый из них казался вполне
естественным. Однако, когда нужно было назвать эмоцию, соответствующую этим
изображениям, мнения оценивающих обнаружили довольно большие расхождения; так,
лицо, которое должно выражать, по мнению авторов, презрение, описывалось такими
понятиями, как упрямство, рассеянность, неодобрение, пренебрежение,
отвращение; большинство (34% испытуемых употребили, однако, определение “презрение”.
Но в отдельных
случаях наблюдалось совпадение суждений. В табл. 4 приведены результаты
группы, состоящей из 1300 испытуемых.
Таблица 1 Рисунок Оценка Число испытуемых (%) Ужас Отвращение Неожиданность Ужас Отвращение Пренебрежение Неожиданность Изумление 57 48 33 32 26
Поскольку испытуемые должны были
выбирать определения из списка, содержащего 18 названий, полученные
результаты значительно превышают случайные и свидетельствуют о том, что черты,
выделенные Пидеритом, достаточно хорошо соответствуют выражению отдельных
эмоций.
Аналогичное исследование было проведено
с фотографиями актеров, изображавших различные эмоции. Лангфелд установил, что
число правильных оценок чувств, которые хотел изобразить актер, составляет от
17 до 58%, то есть не выше, чем число правильных оценок профилей Пидерита.
Установлено также, что объяснение и упражнение могут улучшить результаты
оценок (Woodworth, Schlosberg,
1955, с. 116; см. также
Kalina, 1960).
Шкала мимического выражения. В рассмотренных экспериментах оценки
испытуемыми выражения лица имели качественный характер и классифицировались
дихотомически (как правильные или неправильные).
При таком подходе
не учитывается, однако, то, что выражение некоторых эмоций является весьма
сходным. Так, в упоминавшемся эксперименте с рисунками Пидерита многие
испытуемые определяли выражение лица, которое должно было передавать состояние
неожиданности как “изумление”; это не является большой ошибкой, так как оба
выражения лица имеют между собой много общего. Это наводит на мысль, что
отдельные формы мимического выражения не являются качественно особыми и их
можно представить в виде некоторого континуума, построив шкалу мимического
выражения. Первая попытка построить такую шкалу принадлежит Вудвортсу. Позднее
эта шкала была усовершенствована Шлосбергом (Woodworth, Schlosberg, 1955, с. 124—128; Schlosberg, 1952).
Шкала Шлосберга
является круговой. Она включает шесть основных категорий:
1) любовь, радость,
счастье;
2) удивление;
3) страдание,
страх;
4) решимость,
гнев;
5) отвращение;
6) презрение.
Чем больше
расстояние между отдельными позициями на шкале, тем менее сходны
соответствующие мимические выражения; но поскольку шкала имеет круговую форму,
(рисунок
приложен в архиве)
Рис. 11. Шкала мимического выражения Шлосберга. На осях
принятие—непринятие” и “удовольствие— неудовольствие” отмечено 9 ступеней,
характеризующих силу проявления реакций. Цифры с краю (1,00, 2,00 и т. д.)
обозначают качественно различные пункты шкалы; цифры внутри круга означают
номера расположенных на шкале изображений Фруа-Витманна
за
пунктом 6 следует пункт 1, это означает, что эти выражения являются
родственными. Согласно Шлосбергу, мимические выражения на этой круговой
плоскости можно описать при помощи двух координат, характеризующих два
основных измерения эмоций:
удовольствие — неудовольствие (от пункта 1 до пункта 4),
принятие — непринятие (от пункта 2,5
до пункта 5,5)
Удаление по оси от
края к центру указывает на все более слабое проявление данного мимического
выражения; в центре находится нулевая точка — нейтральное выражение. Дальнейшее
перемещение по этой же оси в направлении края будет означать усиление
противоположного выражения.
Пользуясь такой шкалой, Шлосберг
провел ряд исследований, в которых испытуемые должны были раскладывать
фотографии согласно принципу предложенной им шкалы. Было установлено, что
ошибки оценок колебались в довольно узких пределах. Правильность оценок зависела
от степени выраженности эмоций в мимике, то есть от удаленности оцениваемого
изображения от центра системы координат; чем ближе оно к краю (то есть чем
сильнее экспрессия), тем правильнее были оценки.
Успешность исследований, опирающихся на шкалу
Шлосберга, говорит о том, что предположение о существовании континуума
различных мимических выражений, а также выделение двух измерений этих выражений
основываются на верных предпосылках.
В более поздних
работах Шлосберг дополнил свою схему третьим измерением, отражающим уровень
активации, который он назвал измерением интенсивности. Полюса этого измерения
составляют, с одной стороны, сон, с другой—напряжение (tension). Ось этого измерения так
наклонена к плоскости двух предыдущих, что максимум напряжения положительно
коррелирует с состоянием неудовольствия (Schlosberg, 1954).
Рассмотрим эти
три измерения подробнее. Первое из них, удовольствие — неудовольствие, соответствует
общепринятой характеристике эмоций как полярного явления с положительным или
отрицательным знаком. Труднее интерпретировать второе измерение: принятие
(внимание) — непринятие. Описывая это измерение, Шлосберг поясняет, что
внимание” (английское attention мы переводим как
принятие”) характеризуется максимальной установкой и готовностью рецепторов
к приему раздражении (как, например, при неожиданности, удивлении), тогда как
непринятие” должно означать “закрытие путей” для поступления раздражении, как
это бывает в случае презрения или отвращения (Schlosberg, 1952, с. 222). Однако возникает сомнение, правильно
ли концепция рецепторной готовности описывает полученные факты. При круговой
шкале из нее следует, что выражение любви не предполагает установки рецепторов
на прием раздражителей — максимальное выражение любви соответствует нулевой
точке на шкале “принятие — непринятие”. Сомнительным представляется также то,
что максимум неудовольствия соответствует мимике гнева, а не мимике страдания. Третье
измерение Шлосберга не вызывает сомнений; оно соответствует выделенному нами
выше измерению “степень возбуждения”. Не вполне ясно только, действительно ли
при положительных эмоциях невозможно достижение такой степени возбуждения,
которая характерна для отрицательных эмоций. Повседневные наблюдения этого не
подтверждают. Данную интерпретацию мимического выражения эмоций следует,
видимо, принять как гипотезу, нуждающуюся в дальнейшем анализе. Можно ли
рассматривать результаты исследований Шлосберга как довод в пользу того, что
отдельные эмоции имеют устойчивое мимическое выражение и что с помощью
специально разработанной шкалы можно с большой точностью идентифицировать эти
выражения?
На этот вопрос
нельзя ответить утвердительно. В исследованиях Шлосберга использовались
фотографии людей, изображавших различные эмоции, поэтому следовало бы
выяснить, допускает ли такую интерпретацию спонтанное выражение эмоций.
Спонтанное
выражение эмоций. Исследование подлинных эмоций сталкивается со
значительными трудностями. Действительно, как получить достаточно
большое число различных фотографий подлинных эмоциональных реакций. Как вызвать у человека реальное
переживание эмоций, не вторгаясь в его жизнь? Стремясь преодолеть подобные
затруднения, некоторые психологи прибегали к весьма драматическим методам. К
наиболее известным из такого рода исследований относятся эксперименты Лэндиса (Crafts, Schneiria, Robinson,
Gilbert, 1938).
Лэндис проводил
свои эксперименты в 20-х годах (результаты их опубликованы в 1924 г.). Это
были, несомненно, очень жестокие эксперименты. Так, чтобы вызвать сильные
отрицательные эмоции, за спиной испытуемого неожиданно раздавался выстрел;
испытуемому приказывали отрезать большим ножом голову живой белой крысе, а в
случае отказа экспериментатор сам у него на глазах совершал эту операцию; в
других случаях испытуемый, опуская руку в ведро, неожиданно находил там трех
живых лягушек и одновременно подвергался удару электрического тока, и т. д. Но
именно поэтому в эксперименте Лэндиса удавалось вызывать подлинные эмоции.
На протяжении
всего эксперимента испытуемых фотографировали. Чтобы облегчить объективное
измерение мимических реакций, основные группы мышц лица обводились углем. Это
позволяло впоследствии — на фотографиях — измерять смещения, которые
происходили при различных эмоциональных состояниях в результате сокращения
мышц.
Попытки
установить, какие группы мышц участвуют в выражении отдельных эмоциональных
состояний, дали отрицательные результаты. Вопреки ожиданиям оказалось
невозможным найти мимику, типичную для страха, смущения или других эмоций (если
считать типичной мимику, характерную для большинства людей).
Следует
подчеркнуть, что типичные мимические корреляты не были найдены не только для
ситуаций, которые классифицировались как вызывающие страх, смущение и т. д., но
и для тех эмоциональных состояний, которые определялись так самими испытуемыми
(то есть для тех случаев, когда последние утверждали, что они испытывали
страх, отвращение и т. п.).
Вместе с тем было установлено,
что у каждого испытуемого есть некоторый характерный для него репертуар
мимических реакций, повторяющихся в различных ситуациях: закрывать или широко
раскрывать глаза, морщить лоб, открывать рот и т. д.
Эти результаты
противоречат как данным, полученным в других вышеупомянутых исследованиях, так
и повседневному опыту.
Некоторый свет на
причину такого несоответствия другим исследованиям проливают данные
дополнительных опытов, проведенных Лэндисом с тремя из его испытуемых. Он
просил их попытаться изобразить некоторые эмоции, испытанные ими в эксперименте
(религиозные чувства, отвращение, страх и т. д.). Оказалось, что мимическая
имитация эмоции соответствовала общепринятый формам экспрессии, но совершенно
не совпадала с , выражением лиц тех же самых испытуемых, когда они -•)
переживали подлинные эмоции. Таким образом, следует различать общепринятую,
конвенциональную, мимику как признанный способ выражения эмоций спонтанное проявление эмоций.
Представление о
том, что по выражению лица можно судить об испытываемых человеком эмоциях,
верно, если оно относится к конвенциональным мимическим реакциям, к тому
своеобразному языку мимики, которым пользуются люди для преднамеренного
сообщения о своих установках, замыслах, чувствах. Возможно, что это представление
верно и в отношении спонтанной мимики, но при условии, что имеются в виду
хорошо знакомые люди. Когда нам приходится долго общаться с человеком, мы
узнаем, что такое-то выражение лица означает у него раздражение, тогда как
другое — восторг. Помимо общего языка эмоций, необходимо знать еще язык
индивидуальный, то есть язык мимики конкретного человека. Обычно мы постигаем
язык эмоций лишь близких нам людей.
Исследования
Лэндиса указывают на необходимость различения, непроизвольных мимических
реакций, которые являются автоматическим следствием переживаемых эмоций и
произвольных выразительных действий, возникающих в результате намеренного
сокращения мышц лица. Об этом же
говорят данные исследований, посвященных изучению развития мимики ребенка.
У младенцев мимика
является сравнительно бедной. Гудинаф обнаружила у десятилетней слепоглухой
девочки хорошо сформированные мимические схемы почти всех видов, описываемых
шкалой Вудвортса и Шлосберга. Это значит, что мимические схемы являются
врожденными. Согласно наблюдениям
других авторов, у слепых детей плохо формируются произвольные мимические
реакции, но спонтанное выражение чувств не отличается от зрячих; с возрастом
мимика зрячих становится все более выразительной и богатой, тогда как мимика
слепых детей либо не изменяется, либо становится еще более бедной (цит. по: Woodworth, Schlosberg, 1955,
с. 130— 131).
Таким образом, на
формирование мимического выражения эмоций оказывают влияние три фактора :
врожденные
видотипичные мимические схемы сответствующие определенным эмоциональным состояниям;
приобретенные,
заученные, социализированные способы проявления чувств подлежащиё
произвольному контролю;
индивидуальные
экспрессивные особенности, придающие видовым и социальным формам
мимического выражения специфические
черты, своиственные только данному индивиду.
Следует отметить,
что такая индивидуальная специфика может быть как более, так и менее
выраженной” Так, например; в группе из 12 испытуемых Колмен выделил: только
двух, у кого мимика была выразительной и обнаруживалась устойчивая связь между
эмоциями и их выражением (там же, с. 120).
Пантомимика,
выражение, эмоций голосом. Исследования жестов и голоса выявляют влияние
аналогичных факторов. Так, эксперименты, в которых эмоции определялись по
заснятым на кинопленку движениям рук опытного актера, показали, что уровень
точности оценок является примерно таким же, как при определении эмоций по выражению лица.
В состоянии эмоционального возбуждения обычно возрастает сила голоса, а
также значительно изменяются его высота и тембр. Отдельные интонационные
колебания высоты могут охватывать целую октаву.
Неоднократно предпринимались попытки выявить при помощи звукозаписи
вызываемые эмоциями изменения голоса. Однако в виду множества факторов, от
которых зависят особенности записи, эти попытки до сих пор не увенчались
успехом.
Выражение эмоций голосом, так же
как и мимическое выражение, имеет как врожденные видотипичные
компоненты, так и приобретённые — социально обусловленные и формирующиеся
в процессе индивидуального развития
"компоненты. Врожденными механизмами обусловлены такие проявления, как
изменение силы голоса (при изменении эмоционального возбуждения) или дрожание
голоса (под влиянием волнения). При усилении эмоционального возбуждения
возрастает количество функциональных единиц, актуализированных к действию, что
оказывает влияние на усиление активации мышц, участвующих в голосовых реакциях,
Иногда сильное
возбуждение может, напротив, проявляться в уменьшении силы голоса "(можно
говорить шипящим от ярости голосом). Эта форма является следствием сочетания
врожденной тенденции к усилению голоса под влиянием эмоций и приобретенной
способности не издавать слишком сильных звуков.
Что касается
движений всего тела — пантомимики, то здесь удалось выявить одну отчетливую
комплексную реакцию, возникающую в ответ на сильный внезапный раздражитель,
прежде всего звуковой. Это так называемая реакция вздрагивания (startle pattern).
Некоторые авторы
считают, что эта реакция предшествует собственно эмоциональным реакциям. К
последним можно относить лишь более развитые ее формы. Эти более развитые формы
носят явный отпечаток социальной обусловленности.
Межкультурные
различия в выражении эмоций. Исследования поведения людей, принадлежащих к
разным культурам, обнаружили, что в сфере выражения эмоций встречаются как
универсальные типы реакций, так и специфические для отдельных исследовавшихся
культур. Это можно проиллюстрировать данными Кляйнберга (1938), который провел
анализ китайской литературы с точки зрения описания выражения эмоций.
Он установил, что
для описания страха, например, используются следующие выражения: “Все дрожали,
а их лица были цвета глины”; “Волосы стали дыбом, и по телу побежали мурашки”;
Холодный пот покрыл его тело; он беспрерывно дрожал”; “Ее ноги будто приросли
к земле; она готова была кричать, но уста ее были немы”. Все приведенные здесь
описания вполне понятны европейцу, что указывает на сходство выражения страха
в разных культурах.
Для описания гнева
используются такие выражения:
Он
заскрежетал зубами, стирая их в порошок”; “Его глаза широко раскрылись и стали
круглыми” (что у нас означает, скорее, удивление или страх); “Был так разгневан,
что несколько раз лишался чувств”. У нас, скорее, сказали бы “лишился чувств
от потрясения” или “лишился чувств от страха”.
(Кляйнберг сообщает, что когда в разговоре с китайцем он
выразил удивление по поводу того, что от гнева можно лишиться чувств, то
услышал в ответ, что для китайца столь же удивительным кажется тот факт, что в
викторианскую эпоху женщины так легко падали в обморок в затруднительных
ситуациях. Таким образом, автор считает, что обморок также является социально
обусловленной формой выражения эмоций.)
Такое выражение, как “высунул
язык”, означает удивление, “потирал ухо и щеку” — удовлетворение, тогда как
хлопнул в ладоши” — беспокойство или неудовлетворение. Китаянка постукивает
пальцем по затылку своего ребенка, выражая таким способом неудовлетворение, и
потирает пальцем щеку, вместо того чтобы сказать “стыдно”.
Таким образом, принимая во внимание
те формы выражения эмоций, описания которых встречаются в художественной
литературе разных культур, можно отметить, что язык эмоций содержит как общие элементы, сходные для разных культур,
так и элементы специфические для
определенных культур. Возникает вопрос: какие "именно формы
выражения имеют универсальный характер и какие — специфический? Чтобы ответить
на этот вопрос, полезно познакомиться с данными, собранными социальными
антропологами, этнографами и путешественниками. Рассмотрим, что именно в
отдельных культурах означают определенные эмоциональные реакции. При этом будем
опираться на обзор Кляйнберга (1948).
Слезы являются почти универсальным
признаком печали. Однако нормы культуры оказывают влияние на эти формы реакций,
определяя, когда, каким образом и как долго следует плакать. Так, в Черногории
на погребальной церемонии женщины и
мужчины должны плакать в разное время. Мексиканские индейцы плачут во время
некоторых религиозных церемоний, а после их завершения возвращаются к типичному
для них радостному настроению. Андаманцы, например, плачут при встрече с
людьми, которых они давно не видели, а также после установления мира между
воюющими сторонами;
родственники, но
видевшиеся несколько педель или месяцев, при встрече обнимаются, усаживаются
рядом и обливаются слезами (там же, с. 185).
Смех является довольно
распространенным признаком радости и удовлетворения. Нередко с помощью смеха
выражается также презрение и насмешливое отношение. В Китае смех может означать
гнев, а в более давние времена он был также формой поведения, предписываемой
слуге, который, например, сообщал господину о своем несчастье с улыбкой, чтобы
уменьшить значение несчастья и не беспокоить им почтенное лицо. В Японии
проявление печали и боли в присутствии лиц более высокого положения рассматривалось
как демонстрация неуважения. Поэтому человек, которому делается выговор, должен
улыбаться, однако следует помнить, что смех, при котором обнажаются задние
зубы, также является оскорбительным для вышестоящего лица.
В некоторых приведенных примерах смех является формой, предписываемой
нормами культуры, чтобы скрыть отрицательные эмоции. Такую же функцию смех
может выполнять и в нашей культуре; так, у детей смех довольно часто бывает
реакцией на ситуацию, вызывающую отрицательные эмоции.
Более значительные различия наблюдаются в выражении радости. Так,
например, на Таити для выражении радости люди иногда причиняют себе боль.
Уилсон (цит. по: Klineberg,
1948, с. 194) приводит
пример старой женщины, которая, неожиданно встретив сына, от радости исцарапала
себя до крови. Подобные формы проявления радости наблюдались среди аборигенов
Австралии. И все же самой распространенной формой выражения радости является
смех.
Рассматривая отдельные эмоции и разные формы их выражения, можно заметить,
что некоторые из них понятны людям разных культур, тогда как другие можно
понять только в рамках определенной культуры. Это различие, как предполагает
Кляйнберг, отчасти связано с тем, что эмопии различаются своими социальными
функциями. Некоторые эмоции, например гнев, любовь, заинтересованность,
презрение, явно направлены на окружающих и являются формой взаимодействия между
человеком и его социальной средой. Другие же (например, "страх, печаль)
имеют более эгоцентрический характер, и являются ответом на то, что произошло с
человеком.
Правда и
эгоцентрические эмоции имеют социальное значение (люди, например, хотят
показать, что они печалятся из-за чужого несчастья, что кого-то боятся), но
это является их вторичной функцией.
Все, что касается
отношений между людьми, как правило, предполагает четкие нормы, обязательные
для всех членов данной культуры, поэтому эмоции, направленные на других
в большей степени, чем эгоцентрические эмоции, подвержены влиянию
культуры. Понятно, что эмоции направленные на окружающих, характеризуются более
значительными межкультурными различиями. Эгоцентрические эмоции, поскольку они
выполняют функцию передачи информации о личных отношениях, также подвергаются
регулирующему влиянию культуры. Таким образом, обычной реакцией в состоянии
печали является плач, но особые правила устанавливают, при каких обстоятельствах,
в какой степени и как долго можно плакать. Обычным проявлением удовлетворения
является смех, но особые правила определяют, когда и каким образом можно
смеяться.
Взаимозависимость
эмоций и их выражения. Рассмотренные данные говорят о том, что связь между
эмоциональными процессами и их выражением (мимическим, вокальным,
пантомимическим) является весьма сложной. У новорожденных все эти три формы
реакций характеризуются слабой организацией. Сравнительно хорошо
организованными являются реакции лицевых мышц и некоторых органов
(сосудодвигательные реакции, например покраснение). По мере развития
формируются определенные комплексы реакций, охватывающие мышцы лица и всего
тела. Организация такого рода реакций носит, по-видимому, врожденный характер
(как это следует из наблюдений над слепорожденными). Возможно, что при очень
сильных эмоциях организация реакций существенно нарушается; в результате
исчезают дифференцированные мимические схемы и возникают сильные сокращения
отдельных групп мышц либо некоторые мышцы внезапно перестают действовать, что
проявляется в форме специфических гримас, характерных для индивида, но не
зависящих от вида переживаемых эмоций (см. эксперимент Лэндиса). Некоторые
эмоции связаны с достаточно определенными тенденциями к реакциям, которые хотя
спонтанно и не становятся полностью организованными, но под влиянием научения
возникают легче, чем другие. Так, эмоция страха способствует, видимо, научению
реакции убегания, а эмоция гнева — реакции нападения. Маленький ребенок не
умеет ни убегать, ни нападать, но, пo всей видимости, он сравнительно легко научится убегать, когда
испытает страх.
Таким образом, можно предположить,
что у человека существует готовность к определенного рода реакциям, или, иначе
говоря, готовность к более легкому научению определенным способам поведения.
Научение направляется социальными нормами; благодаря научению возникают также
и такие реакции, которые могут не иметь никакой “природной” связи с той или
иной эмоцией.
Благодаря научению выражение эмоций
становится организованным, а вместе с тем и относительно однородным у всех
членов данной культуры. Кроме того, оно создает возможность намеренного
выражения эмоций, а также контроля над этим выражением. В результате выразительные
движения приобретают характер специфического “языка”, при помощи которого люди
раскрывают друг другу свои позиции и отношения, сообщают то, что они
переживают.
Таким образом, в обществе, помимо
членораздельного языка, выполняющего функции накопления, организации и
передачи опыта, существует еще язык выразительных движений, функция которого
заключается в непосредственном выражении того, что чувствует человек. Этим
языком в совершенстве овладевают актеры, приобретая способность пластически
передавать эмоции, вызываемые в результате произвольного намерения.
Использование
языка эмоций. В нашей культуре каждый учится понимать и использовать язык
эмоций, однако не каждый достигает при этом удовлетворительных результатов.
Овладение языком
эмоций требует усвоения общепринятых в данной культуре форм их выражения, а
также. понимания индивидуальных проявлений эмоций у людей, с которыми человек
живет и работает. Что касается знания типичных норм выражения эмоций, то большинства
людей способно овладеть ими без особых затруднений. Поэтому понимание
эмоционального смысла, заключенного в мимике, жестах, голосе актера, не
вызывает трудностей. Казалось бы, невысокая точность опознания, полученная в
экспериментах с идентификацией эмоций по фотографиям, свидетельствует об
обратном. Однако эти результаты требуют учета одного обстоятельства. Дело в
том, что паши суждения об эмоциональном состоянии других людей обычно бывают
основаны не только на наблюдениях за выражением лица, но также и на наблюдении
за жестами и голосом. Кроме того, существует еще один весьма важный класс
данных — данных о ситуации, в которой находится человек. Одно и то же мимическое
выражение, наблюдаемое в разных ситуациях, будет истолковываться по-разному.
Стало быть, когда мы утверждаем, что какой-то человек выглядит печальным, то
это в известной мере объясняется тем, что, зная ситуацию, в которой он
оказался, мы ожидаем от него нменно такой эмоции.
При распознавании эмоций используется вся доступная информация о
поведении наблюдаемого лица и ситуации, в которой он находится. Об этом
свидетельствует эксперимент Экмана, в котором испытуемым предъявлялись
фотографии, изображавшие определенное лицо во время двух фаз специально
проводившейся клинической беседы: в фазе стресса, создававшей напряжение и отрицательные
эмоции, и в фазе разрядки, когда этому лицу объяснялась причина стресса.
Испытуемые должны были определить, какие из фотографий относятся к первой фазе
и какие — ко второй. Оказалось, что испытуемые могли правильно оценить
фотографии (на уровне значимости 0,05 в одной серии и 0,01 — в другой), если
видели ситуацию, в которой находилось наблюдаемое лицо, то есть если
фотография изображала также и человека, проводившего беседу. Если же фотографии
нужно было оценить .без этой дополнительной информации, правильность суждений
не превышала уровня случайности
(Tomkins, Izard, 1966, гл. XIII).
Трудности и ошибки при оценке выражения эмоций объясняются несколькими
причинами. На оценку оказывает влияние прежде всею собственное состояние наблюдателя.
В этом отношении восприятие эмоций подчиняется тем же самым общим
закономерностям, что и восприятие вообще (см. гл. 4, § 2). Сильное влияние на
оценку эмоций оказывает и внушение. Так, в одном из экспериментов, проведенном
еще в 20-х годах Фернбергером, испытуемые должны были определить эмоции, изображенные
на фотографиях. В дальнейшем те же самые фотографии экспонировались с
предварительным сообщением о том, что они дояжны выражать, и с просьбой оцепить,
достаточно ли хорошо они это делают. Полученные результаты представлены в
табл. 5.
Таблица 5 Лицо выражало Внушалась эмоция Число испытуемых, называвших данную эмоцию до внушения. (%) Число испытуемых, называвших данную эмоцию после внушения. (%) Уныние Ирония 18 74 Ужас Внимание 0 10 Презрение Недовольство 4 77 Отвращение Пренебрежение 33 95 Смущение Почтение 5 70
(Цит. по: Woodworth,
Schlosberg, 1955, с. 115)
Как видно из этой
таблицы, внушение оказывает на оценку эмоций большое влияние. Однако следует
заметить, что не во всех случаях внушение воспринималось с одинаковой
легкостью; в некоторых случаях оно почти единодушно отвергалось (например,
когда лицо выражало ужас, а сообщалось, что это внимание). Таким образом,
словесное внушение, а, по-видимому, также и внушение, содержащееся в самой
ситуации, не полностью определяют оценку выражения эмоций; здесь обнаруживаются
большие индивидуальные различия (Лангфелд, цит. по: Woodworth, Schlosberg, 1955, с. 116).
Примером внушения,
содержащегося в самой ситуации, может служить факт, установленный в экспериментах,
проведенных в Брендисском университете (Maslow, 1962); в них одни и те же фотографии предъявлялись трем
группам испытуемых, находящихся в трех разных помещениях. Одно из помещений
было изысканно обставлено, второе — вполне обычно, а в третьем были признаки
беспорядка и запустения. Оказалось, что, когда фотографии рассматривались в
неубранной комнате, изображенным на них людям приписывались иные состояния,
чем в том случае, когда они рассматривались в изысканно обставленной комнате.
Понимание языка
эмоций требует не только знания общих норм выражения эмоций, типичных для
данного общества. Оно требует еще способности и готовности анализировать
специфический язык окружающих людей и обучаться ему.
Далеко не каждый хочет и может
осуществить такой анализ и усвоить индивидуальные языки эмоций. Это обусловлено
разными причинами. Одни чрезмерно сосредоточенны на собственной личности и
поэтому неспособны замечать и правильно оценивать состояние других людей. У
других невнимание к окружающим связано с чувством собственного превосходства. У
третьих такие затруднения в овладении языком эмоций объясняются чувством
тревоги. Это может быть тревога, связанная с эмоциями других людей (если в
прошлом опыте данного лица они были по преимуществу отрицательными), или
тревога, связанная с собственными эмоциями и побуждающая данное лицо избегать
всего того, что могло бы вызвать у него эмоции; вследствие этого человек не
замечает проявления эмоций v
других людей.
Встречаются, разумеется, и такие
люди, которые не стремятся понимать выражения эмоций у других людей потому, что
это им по той или иной причине выгодно.
Не только
понимание, но и само выражение эмоций может вызывать затруднения.
Некоторые люди не умеют выражать эмоции
потому, что не усвоили необходимых принятых в обществе форм выражения.
Другие люди боятся выдать свои
собственные чувства. Это может быть страх перед утратой самоконтроля или
боязнь порицания со стороны окружающих (боязнь быть скомпрометированным,
отвергнутым или осмеянным).
Иногда бедность выражения
обусловлена врожденными факторами. Считается, что степень экспрессивности
определяется также и этнической принадлежностью. Так, широко распространено
представление о том, что американские индейцы очень сдержанны в проявлении
своих чувств. Однако такое представление не соответствует действительности. При
определенных обстоятельствах эти невозмутимые индейцы могут проявлять очень
сильные эмоции, например, оплакивая
смерть жены или ребенка. То же самое можно сказать о китайцах или японцах,
которых также считали очень сдержанными в выражения своих чувств. Но
оказалось, что китайцы, воспитанные в других, культурах, могут стать столь же
экспрессивными, как и европейцы.
В заключение следует сказать, что,
хотя биологические и этнические факторы и нельзя исключать из числа детерминант
выражения эмоций, решающее значение принадлежит процессу научения.
Иногда большая сдержанность в
проявлении чувств бывает связана с усвоением норм поведения, господствующих в
семье или вообще в непосредственном окружении ребенка.
Степень эмоциональной
экспрессивности. Оказывает существенное влияние на характер межличностных отношений.
Чрезмерная сдержанность приводит к тому, что человек воспринимается как
холодный, равнодушный, высокомерный. В некоторых случаях это вызывает только
удивление, в других — порождает неприязнь и становится препятствием для
установления нормальных отношений между людьми. Можно думать, что развитие
способности адекватно выражать свои чувства в соответствующий момент и с
надлежащей интенсивностью является одной из главных проблем социального
развития человека. Чрезмерная или недостаточная эмоциональная экспрессивность,
ее неадекватность условиям — один из важнейших источников конфликтов в
межличностных отношениях.
Но эмоциональный процесс
обусловливает формирование не только тех или иных выразительных реакций, но и
более сложных, развернутых и продолжительных форм поведения — эмоциональных
действий.
Психология на тему Средства выражения истенных чувств в поцессе общения. Формы выражения эмоций Влияние эмоций на познавательную сферу. Составить схему средства выражения чувств в процессе общения. Эмоции и познавательные процессы Эмоции и личность. Влияние эмоций на здоровье человека исследования. Влияние эмоций на познавательные процессы. Реферат эмоции и познавательные процессы. Картинки с изображением эмоции и мимики. Познавательные и эмоциональные процессы. Влияние наших эмоций на общее состояние. Как средство варажения сильных эмоций. Эмоции и познавательная деятельность. Познавательные процессы в общении. Эмоции и познавательные процессы. Влияние улыбки на процесс сделки.
|
