Брачно-семейное право в России в XV-XVIII веках
Содержание Введение 2
Глава I. Заключение брака 4
1.1. Условия для заключения брака 4
1.2. Порядок заключения брака 9
Глава II. Правовое регулирование семейных отношений 13
2.1 Взаимоотношения супругов в браке 13
2.2 Отношения между родителями и детьми 17
Глава III. Прекращение брака 20
3.1 Прекращение брака в связи со смертью одного из супругов 20
3.2 Развод 23
Заключение 29
Библиографический список 30 Введение С принятием христианства на Руси брачно-семейные дела были отнесены к
компетенции православной церкви, что копировало византийские порядки. В
русскую жизнь пришли новые понятия о смысле брака, форме его заключения и
условиях установления. Новшества в вопросе заключения брака вызвали у
населения неприятие, затем глухое недовольство и, наконец, энергичное
сопротивление. Одной из ярких форм противодействия христианству было упорное
нежелание соблюдать таинство венчания. Браки нередко заключались без
участия церкви. Борьба священнослужителей с этим явлением носила
ожесточенный характер. На протяжении почти всего изучаемого времени церковь
направляла усилия на то, чтобы население государства подчинилось
христианской форме брака. Основным законодательным документом по вопросам брака была Кормчая
книга — сборник греко-римских законов, постановлении вселенских и поместных
соборов и мнений авторитетных деятелей церкви. В Кормчей книге находим
определение брака: «Брак есть мужеви и жене сочетание, и событие во всей
жизни, божественная и человеческая правды общения»[1]. Следовательно, брак
приставлял собой союз двух лиц для рождения детей и избежания греховной
жизни он должен был заключаться единожды и длиться всю жизнь супругов.
Содержание христианскою брака противоречило пониманию брака в язычестве,
допускавшем свободу разводов и независимое существование супругов. Помимо
этого, сложность борьбы состояла в том, что христианский брак должен был
заключаться с соблюдением многих условии и формальностей, которые были
созданы византийским законодательством и применялись в России. Актуальность рассматриваемой темы определяется следующим
обстоятельством. Сегодня мы имеем бурно развивающуюся сферу брачно-семейных
отношений. Распространяются добрачные связи, увеличивается число неполных
семей, в основном - матерей с детьми. Эти явления, которые иногда
рассматриваются как признак кризиса семьи, правильнее трактовать как
становление нового ее типа, отвечающего как общим условиям жизни
современного индустриального общества, так и специфическим условиям
социально-экономического и демографического развития России. Жесткая структура авторитарной семьи прошлого с подчиненным положением
женщины и непререкаемым авторитетом мужа-хозяина уступает место новым,
более человечным и демократичным брачно-семейным отношениям. В то же время
устранение былой нерасторжимости брака сделало семейный союз менее прочным,
больше подверженным внешним воздействиям, требующим иного к себе отношения.
Изменяясь, семья сталкивается со многими новыми проблемами, но институт
семьи и ценности семьи, по-видимому, сохраняют свое значение. Кризис же
семьи, если он и существует, касается скорее, патриархальной семьи, которая
постепенно уступает место семье современного типа. Процесс этой
трансформации объективно обусловлен и не может быть обращен вспять. Чтобы лучше понимать вышеописанные процессы, представляется интересным
рассмотреть генезис исконно патриархальной семьи на протяжении
рассматриваемого периода. Это – цель данной работы. Ее достижение
предполагает решение определенных задач. Среди них - анализ правовых
документов и конкретных юридических прецедентов указанных эпох. К сожалению, в процессе написания работы пришлось столкнуться с
недостаточным количеством литературы специального характера. Общие же
учебные пособия по истории отечественного права указанные вопросы
рассматривают вскользь. Наиболее же полно нужный материал представлен в
работах Антокольской М.В. ([2]) и Цатуровой М.К. ([9]). Глава I. Заключение брака 1.1. Условия для заключения брака Для заключения брака надо было соблюсти установленный законом возраст.
Кормчая разрешала брак в двенадцать лет для девушки и в пятнадцать лет для
юноши. Это первое условие для брака не согласовывалось с обычаями — в
России традицией было женить детей в восемь — десять лет. Мотивы поведения
родителей были разными: материальная выгода выдать дочь замуж в
определенную семью, желание породниться с друзьями и др. А главной причиной
было стремление управлять судьбой детей. Необходимость соблюдать брачный
возраст не находила сочувствия у подданных. Однако церковная политика была
направлена на строгое соблюдение закона. В 1551 году Стоглавый собор
подтвердил норму о брачном возрасте: Но и Стоглав не прекратил нарушений правила о брачном возрасте
—венчания происходили при попустительстве приходских священников, которые
не меньше прихожан были подвержены языческим традициям, не говоря уже о
том, что они иногда вынужденно .венчали малолетних, чтобы угодить приходу,
получая к тому ж денежное вознаграждение за соучастие в выгодной сделке. В начале XVIII в. Петр I установил новый брачный возраст: для юноши —
двадцать лет, для девушки — семнадцать лет. Указ Петра затронул компетенцию
церковной власти и по сути дела, отменил византийскую норму права. Вряд ли
этот поступок государя вызвал одобрение у руководителей русской церкви,
скорее, наоборот. Действовал Петр I сообразно с государственными
интересами. Ранний брак связывал молодых людей, а Петр I хотел изменить
привычный образ жизни, создать такую ситуацию, при которой экономически
выгоднее было не сидеть у себя в имении и проживать не самим нажитые
деньги, а пробовать свои силы в военном, дипломатическом деле н др.
Многочисленные военные походы в его царствование требовали участия в них
грамотных, хорошо обученных военнослужащих. Для выполнения этих задач нужны
были свободные, необремененные женами и детьми молодые люди,
заинтересованные сделать карьеру с самоотверженностью, соответствующей их
возрасту и энергии. Повышение брачного возраста давало возможность
законодательно регулировать эти процессы. Однако введенная Петром I норма
закона не применялась даже в период его царствования. Новшества Петра I
вызывали .недовольство у подданных, так как ломали многовековые традиции
народа, стиль русской жизни, казались кощунственными и неправомерными.
Поэтому многие указы Петра I остались на бумаге. В еще большой мере это
касалось столь малоподвижной, столь консервативной области права, какой
являются брачно-семейные отношения, которые строились на обычае. Существовал и максимальный брачный возраст, записанный в Кормчей:
«Вдова шестидесятилетняя а аще паки восхочет сожительствовати мужу, да не
удостоится приобщением Святыни…»[2] Русское законодательство
самостоятельных законов на этот счет не создавало и всегда считало
шестьдесят лет максимальным возрастом для вступления в брак, при решении
дел такого рода ссылаясь на Кормчую. Вторым условием для заключения брака было отсутствие запрещенных
степеней родства, свойства, а также духовного родства, которые
устанавливались исключительно по Кормчей книге. В ней было записано об
этом, как об одном из условий для брака. Священник должен был знать, как
определить степени, запрещенные к браку. Кровное родство не разрешалось до
седьмой степени включительно; его было проще всего установить. Более
сложным был вопрос об определении степени свойства. Свойство возникало
посредством брака, в результате которого муж и его родственники считались в
свойстве с родственниками жены и наоборот. Оно запрещалось до шестой
степени включительно. Трудность установления степени свойства состояла в
том, что многие родственники могли не поддерживать каких-либо контактов
между собой и не знать о браках их дальней родни. Существовало еще одно условие препятствия к браку — духовное родство.
Духовное родство возникало путем крещения, когда один был крестным отцом
или матерью, а другой крестником.. Духовное родство запрещалось до седьмой
степени включительно, но только по нисходящей линии. Еще одним видом
препятствия к браку было усыновление. Таким образом, существовала сложная система, запрещавшая браки в
определенных степенях родства, свойства, духовного родства и усыновления.
Русская церковь по этим вопросам признавала действующим византийское
законодательство и не создавала самостоятельных документов. Различные
законодательные акты, грамоты митрополитов и патриархов повторяли о
необходимости помнить характер родственной или свойственной близости между
будущими супругами. Русская церковь всегда стремилась к тому, чтобы условия о соблюдении
канонизированных степеней родства и свойства соблюдались как прихожанами,
гак и священниками приходов. В разное время существовали тонкие различия в
применении Кормчей книги; но, в целом, руководство церковью строго
подходило к возможности какого-либо смягчения закона, тяготело к
ужесточению канонических ограничений. Следующим условием заключения брака было разрешение вступать в брак не
более трех раз, четвертый брак признавался недействительным: Вслед за
Кормчей ограничение количества браков было повторено Стоглавом: (1-й
брак—закон, 11-и — прощение). В этой норме совершенно не учитывались
причины расторжения или прекращения предыдущих трех браков, а также возраст
женщины и мужчины. Третий брак также не одобрялся, налагал на виновника
церковную епитимью. Однако это не мешало священникам венчать и пятые браки,
причем с молитвами, что вообще было запрещено в аналогичных случаях. В 1572
году церковный собор признал законным четвертый брак Иоанна IV. Еще одним условием для брака было вероисповедание жениха и невесты.
Священное писание разрешало брак лиц, если один из супругов не исповедует
христианство: «… если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна с
ним жить, то он не должен оставлять ее; и жена, которая имеет мужа
неверующего, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его. Ибо
неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается
мужем верующим»[3]. Кормчая книга запрещала брак лиц разных религий. В
России до начала XVIII в были запрещены браки лиц разных исповеданий,
поскольку церковь руководствовалась Кормчей книгой. Но при Петре I
произошли важные изменения в этом вопросе. Указ 1721 года разрешал шведским
пленникам жениться на русских без перемены веры. Но с них брали «сказку»,
что они не будут принуждать своих жен менять веру, а детей обязывали
крестить в православной вере. Однако в дальнейшем браки с иноверцами
продолжали оставаться проблемой и от них требовали либо принятия
православия, либо получения особого разрешения Синода на каждый такой брак. Последним каноническим условием для заключения брака было согласие
родителей жениха и невесты на брак. Законодательно согласие на брак жениха
и невесты и родителей было уравнено. Петр I сделал попытку решить вопрос женитьбы введением присяги для
родителей при венчании. Указ Петра I, разосланный по всем епархиям, должен
был исполняться «неотложно». Формально присяга просуществовала до 1775 года. Согласие на брак
должны были давать и помещики при бракосочетании принадлежащих им крестьян.
Указ Петра требовал н помещиков приводить к присяге с целью удостоверения,
что они не принуждают своих крепостных к браку. Кроме канонических условий для вступления в браг действовали условия,
введенные светским законодательством. Таким условием являлось состояние
здоровья жениха и невесты. В Кормчей книге нет запрещения венчаться, если
жених и невеста больны душевной болезнью. В XVIII в. возникло новое условие для заключения брака, созданное
светским законодательством, — согласие на брак военнослужащих должны были
давать их полковые командиры. Сначала новая норма относилась только к
гардемаринам, а потом была распространена на всех военнослужащих. Нельзя
забывать и о том, что полковые командиры были одними из тех, кто давал
согласие на брак, к тому же согласие родителей на супружество сына
военнослужащего не отменялось. И, наконец, последним условием для вступления в брак, введенным
светским законодательством, было изучение математики. По указам Петра I,
дворянские дети, дети дьячих и подьячих в возрасте от десяти до пятнадцати
лет должны были учиться. При завершении обучения молодым людям выдавались
«свидетельствованные письма», без коих «жениться их не допускать и венечных
памятей не давать». Следить за наличием у молодых людей
«свидетельствованных писем» обязаны были архиереи, которые в случае
невыполнения предписаний подвергались штрафу. Таким образом, для заключения брака нужно было соблюсти значительное
количество условий. Неудивительно поэтому, что одно, а чаще несколько
условий, нарушали. Законодатель не стремился облегчить заключение брака. Не
было сделано ни одной попытки отменить какое-либо условие или смягчить его
действие. Церковная власть стояла на страже выполнения норм канонического и
светского права: священнослужителе» обязывали следить за законностью
заключаемых браков. Для проверки соблюдения всех условий вступления в брак
венчанию предшествовала длительная процедура, составные которой
образовывали порядок заключения брака.
1.2. Порядок заключения брака
Первой стадией заключения брака было обручение. Кормчая приравнивала
обручение к венчанию: «Жену, иному обрученную, берящий в брачное сожитие,
при жизни еще обрученника, да подлежит вине прелюбодеяния»[4]. В 1702 году Петр I смело упразднил обручение. Отмена обручения
означала пренебрежение святостью канонов византийской церкви. Обручение
осталось в качестве старинного обряда, не влекшего за собой имущественной
ответственности. По указу был установлен срок до венчания — шесть недель.
Время это предназначалось для того, чтобы будущие супруги познакомились. При подготовке к венчанию решался вопрос о приданом, которое давали
невесте ее родители. На протяжении длительного времени приданое оформлялось
посредством рядных или сговорных записей. Приданое могло состоять из любого имущества, которым владел и
распоряжался дающий его. Однако на отдельные виды собственности имелись
ограничения на предмет дачи их в приданое. Так, нельзя было отдать в
приданое старинную княжескую вотчину — великий князь отписывал ее на себя,
а в приданое давал из «государевой казны». Выслуженные вотчины, если они
были даны на имя всей семьи, разрешалось передавать в приданое: «А которого
боярина такие же вотчины Государскаго данья… а та вотчина по царской
грамоте пожалована, и кому какова грамота будеи дана, ему и его жене и его
детям и его роду, по тому и быти…»[5] Со второго десятилетия XVII в.
разрешалось выходить замуж с прожиточным поместьем: В 1714 году Петр I продолжил политику ограничения родительской власти
в вопросе состава приданого. Разрешив отдавать недвижимое имение только
одному, старшему, ребенку в семье, указ ущемлял право родителей самим
определять содержание приданого. Только с отменой в 1731 году этого
ограничения государство перестало вмешиваться в, содержание приданого и
предоставило решение этого вопроса родительской воле. Кроме того, взамен
вотчины и поместья было введено понятие недвижимого имения, которое стали
давать в приданое. При заключении брака жених должен был оформить на себя приданое жены.
В XVI в. оформление приданого на женихов проходило без участия
государственных органов. Затем государство потребовало уплаты пошлины за
совершенную сделку. Особый порядок существовал в праве распоряжения вотчиной жены.
Совершая сделку такого рода, жена должна была подписаться на документе, в
противном случае вотчина подлежала возврату родственникам жены после смерти
последней. Закон, правда, не предусматривал такого случая, когда жена могла
быть подвергнута принуждению со стороны мужа. Если муж совершал преступление, за которое ему назначали наказание в
виде конфискации имущества, то в состав его имущества нельзя было включать
приданое жены. После прекращения брака вдове возвращали ее приданое
поместье. Если же муж выменял его, то жена получала из собственности мужа
точный объем своего земельного надела. Итак, при подготовке к венчанию невесте давали приданое. Законодатель
не ограничивал круг лиц, имеющих право наделить невесту приданым, учитывая
особенности каждой ситуации. Чаще всего приданое давали родители. При
отсутствии родителей их роль выполняли братья, родственники, свойственники
невесты. Рядная могла быть написана от имени невесты, если она не в первый
раз .вступала в брак. Кроме того, в исключительных случаях эту роль брал на
себя государь. С 1714 года приданое жены становится ее независимой собственностью,
которой она пользуется без участия мужа. Поэтому размер и содержание
приданого отныне имели значение только для жены. Новый закон не решил и не
мог решить двух главных проблем, вытекающих из права наделения приданым
дочерей. Закон никогда не устанавливал, как и не ограничивал, размера
приданого. В данном вопросе главный смысл состоял в соглашении
заинтересованных сторон. Поэтому размер приданого не мог быть оспорен
дочерью даже после смерти отца. Другая проблема заключалась и том, что, получив приданое, жена тем не
менее продолжала подвергаться принуждению со стороны мужа в праве
распоряжения своей собственностью. Действия мужа не носили правового
характера, а строились на власти главы семьи. Закон эти действия не
поощрял, и собственница недвижимости находилась под юридической защитой
государственной власти. После окончания срока обручения начиналась подготовка к обряду
венчания. Всю процедуру подготовки и само венчание обязан был провести
священник того прихода, в котором жили жених н невеста. Приходский
священник, получив от родителей уведомление о том, что их дети хотят
вступить в брак, должен был провести так называемый обыск. Процедура обыска
состояла, во-первых, в том, что священник оповещал своих прихожан о
предстоящем браке во время воскресной или праздничной службы, которая
собирала наибольшее число людей, в другие дни занятых неотложными делами.
Этот ритуал носил название оглашения. Цель оглашения — поставить в
известность прихожан о предстоящем венчании как важном событии в жизни
прихода. Итак, священник ждал от любого прихожанина сведении о женихе и
невесте, препятствующих их браку, как-то: нахождение в браке, близкое
родство или свойство, данные о возрасте и проч. После проведения обыска,
который не выявлял .обстоятельств, препятствующих браку, священник назначал
венчание. Для венчания требовалась венечная память—своеобразное изобретение
русской православной церкви, не имевшее аналогов в греческом
законодательстве. Время возникновения венечной памяти, по всей видимости —
начало XVI столетия. Венечная память, или венечные знамена, представляет
собой документ, который выдавался священнику на определенное венчание,
поэтому нельзя было выдать венечную память, когда свадьбы еще не
намечались. В венечную память записывали имена жениха и невесты, сведения о
проведенном священником обыске.. Венчать без венечной памяти строго
запрещалось: в таком случае священник платил штраф. Венечная память стоила
денег, а сумма денег, собранная за выдачу венечных памятей, называлась
венечным сбором, или венечной пошлиной. При заключении брака делалась запись в метрическую книгу. Эти книги
возникли но постановлению церковного собора 1666—1667 гг. До этого времени
дата венчания записывалась в венечную память. В 1721 году Петр I издал указ о заведении метрических книг .во всех
церквах. По указу епархиальные архиереи обязаны были присылать в Синод
ежегодно ведомости о числе родившихся, умерших и бракосочетавшихся в
епархии. Мы видим, что в течение нескольких веков церковь не только принимала
главное участие в заключении брака, но и стояла на страже точного
соблюдения норм брачного права — доказательства тому все памятники
церковного права, относящиеся к вопросам семейных отношений. Одновременно
происходил процесс государственного вмешательства в компетенцию церкви по
брачно-семейным делам. Взамен независимого института патриаршества был
создан в XVIII столетии Синод, в чье ведение были отданы почти все вопросы
семейного права, в том числе условия и порядок заключения брака.
Предоставленными ему полномочиями по созданию новых норм семейного права
Синод пользовался крайне осторожно, в основном повторяя старое
законодательство и призывая к его соблюдению. Глава II. Правовое регулирование семейных отношений 2.1 Взаимоотношения супругов в браке Таинство венчания знаменовало собой создание освященного церковью
пожизненного семейного союза. В духе христианского учения действовал н
важные принципы супружества: единая фамилия, общее местожительство,
социальный статус. На этих трех постулатах должна была существовать семья.
В 1714 году было введено новое правило, согласно которому наследница
недвижимого имения могла вступить в свои права только тогда, когда ее
настоящий или будущий муж возьмет ее родовую фамилию — в противном случае
оно переходило в собственность государства Указ просуществовал только
семнадцать лет, но он никак не менял принцип супружества. Два других
принципа супружества подверглись значительным изменениям и. даже
искажениям, далеко уходящим от христианского постулата. Супруги должны были
жить вместе — неважно, у мужа или жены. Среди зависимого населения
местожительство супругов определялось по принадлежности крепостного своему
владельцу. Совместное проживание было .распространено и на солдатских жен,
которые, живя у помещиков, могли их покинуть и отправиться жить по месту
службы мужа. Супруги продолжали жить вместе и тогда, когда мужа ссылали за
преступление. Одним из первых исключений из этого правила было то, что в
случае ссылки жены муж не должен был следовать за нею в место отбывания
наказания. Государственная власть нарушила принцип единого проживания
супругов, руководствуясь, по-видимому, теми соображениями, что роль мужчины
в феодальном обществе была неизмеримо выше роли женщины. Это было первое
исключение. За ним последовали новые, резко изменившие принцип совместного
проживания супругов. Не соблюдая принцип совместного проживания, законодатель считал, что
супруги по-прежнему находятся в браке. Создавалась двойственная ситуация,
при которой муж и жена так долго жили врозь, что начинали ощущать себя
свободными от брачных обязательств. Такое положение приводило к заключению
бигамических браков (двоебрачию). Несмотря на то, что церковь признавала их
недействительными и наказывала виновных, пресечь это явление было трудно,
так как церковь, должна была вести борьбу с государственными указами. Во
всех остальных случаях принцип совместного проживания супругов действовал и
лишь контроль за. его соблюдением возлагался на Синод. Нововведения
светского законодательства, однако, приводили к тому, что подданные
попросту игнорировали постановления Синода о необходимости соблюдать единое
местожительство для супругов. Последний, не обладая реальной властью, не
мог остановить этот процесс.' Претерпел искажения и третий принцип супружества — единый социальный
статус супругов. Общим правилом было то, что социальный статус жены
определяется по мужу. Так, и в Судебнике Иоанна IV 1550 года и в Соборном
Уложении устанавливалось, что штраф за бесчестье жены уплачивался вдвое
против штрафа за бесчестье мужа, т. е. исходным был размер штрафа для мужа:
«А будет кто ни буди обесчестит непригожим словом чью жену… по суду и по
сыску правити за их бесчестья: жене против мужия окладу вдвое…»[6] В 1724 году в Инструкции магистратам вдовам посадских было запрещено
выходить замуж за человека иного сословия: брак мог состояться только в том
случае, если вдова продаст принадлежащие ей дворы и завод в посад, заплатив
все недоимки. Единый социальный статус супругов, определяемый по мужу,
действовал и для дворян. В 1722 году в Табели о рангах было записано: «Все
замужния жены поступают в рангах, по чинам мужей их, и когда, они тому
противно поступят, то имеют штраф заплатить такой же, как бы должен платить
муж ея был за свое преступление»[7]. Так что жена - недворянка, выйдя замуж
за дворянина, становилась дворянкой. Из этого логично следовало, что
дворянка, выйдя замуж за недворянина, теряла свой социальный статус.
Екатерина II отменила настоящее правило, и дворянка в каждом случае
сохраняла за собой дворянское происхождение, правда, не передавая его ни
мужу, ни. детям, которые не могли быть наследниками в ее недвижимых
имениях. Это нововведение изменило принцип единого социального статуса
супругов. Таким образом, за исключением некоторых отступлений, супруги носили
единую фамилию, жили вместе и имели единый социальный статус. Известно, что жена самостоятельно приобретала собственность. До нас
дошла купчая 1508—1509 гг., совершенная .Анной Семеновой, женой Гаврилова,
с ее братьями на покупку села Полосино в Переяславском уезде. С середины XVI в. начинается процесс лишения супруги прав по владению
и распоряжению земельной собственностью. Приданое жены оформляется на мужа
и он пользуется и распоряжается им почти без всякого участия жены (за
исключением особо оговоренных в законе случаев). До начала XVIII столетия
супруга была лишена самостоятельных прав и находилась в прямой материальной
зависимости от мужа. В XVIII в. имел место новый этап в имущественных
отношениях супругов — жена приобрела полные права на приданое. Нововведение
сопровождалось изданием указа 1715 года, разрешившего писать купчие и
закладные на недвижимое имение лицам женского пола. Провозглашаемое указом разрешение болезненно воспринималось
заинтересованной или обиженной стороной, т. е. мужьями, которых лишили их
привилегии. Так, в 1738 году Сенат по поручению императрицы Анны Иоанновны
разбирал дело о продаже мужем недвижимого имения жены без ее ведома и
разрешения. По ходу следствия было установлено нарушение закона со стороны
Вотчинной коллегии. Потребовалось вмешательство Сената, чтобы владелице
вернули ее собственность.[8] Подобное сопротивление закону вызывало ответную реакцию
государственной власти, которая прямым вмешательством в деятельность
различных коллегий проводила в жизнь свои указы. С целью укрепить правовую
обеспеченность жены издается указ «О недействительности купчих, от жен
мужьями данных». Сам указ возник по конкретному делу, в ходе расследования
которого Сенат пришел к заключению, что между супругами, не должны
заключаться сделки купли-продажи. Итак, в XVIII в. прослеживается яркая тенденция защитить имущественные
интересы жены изданием ряда указов, специально ограничивающих сделки, всех
видов между супругами. Новые указы, к сожалению, не способствовали .мирному
решению семейных конфликтов, а напротив, вызывали озлобление мужей и
желание любым способом обойти закон. Что касается долговых обязательств, то супруги всегда несли
индивидуальную ответственность за них. Здесь законодатель никогда не
обязывал супругов отвечать вместе, кроме случаев, когда они оба участвовали
в преступлении, за которое предполагалась имущественная ответственность,
либо вместе делали долги. Об этом было записано в Соборном Уложении. В архивах немало дел, в коих наряду с обвинениями в побоях, мужья
обвиняются в расхищении приданого жены. К сожалению, побои были
распространены и снисхождения не делалось даже для престарелых женщин. К
примеру, жена бригадира Мария Потемкина просила Синод с мужем ее развести,
так как тот бил ее, несмотря на семидесятилетний возраст супруги. В архивах
есть и такие дела, в которых побои мужей приводили к смерти жен[9]. Синод
же приговаривал виновных к церковной епитимье. А тем временем
законодательство декларировало права супруги. В Уставе Благочиния, принятом
в 1782 году, провозглашались некоторые принципы взаимоотношений супругов:
«.Муж да прилепится к своей жене в согласии и любви, .уважая, защищая и
извиняя ея недостатки, облегчая ей немощи, доставляет ей пропитание и
содержание по состоянию и возможности хозяина, жена да пребывает в любви,
почтении и послушании к своему мужу...»[10]. Здесь мы отчетливо видим общую тенденцию, характерную для всей системы
семейного права указанного периода. Заявленные нормы, в данном случае очень
схожие с текстом Нового завета, были не более чем благим призывом.
2.2 Отношения между родителями и детьми
Нравственно-религиозная ориентация семьи была направлена на авторитет
ее главы, почтение к старшим, уважение мнении родителей. Данная позиция, во
многом оправданная, приводила к зависимости детей от родителей в силу не
материальных соображений, а воспитания, насаждавшего идею покорности. В
этом вопросе большая роль отводилась церкви. Трудно с точностью восстановить нравственно-бытовую жизнь того
времени. Ориентация церкви на аскетизм, покорность приводила к тому, что
дети почти не оказывали сопротивления родителям при расхождении их
интересов. Проникнуть в существовавшую систему воспитания отчасти может
помочь Домострой: «А пошлет Бог у кого дети сынове или дщери: ино имети
попечение отцу и матери о чадех своих: снабдити их и воспитати в добре
наказании: и учите страху Божию и вежеству и всякому благочинию...»[11].
Права родителей не только охранялись в нравственном смысле, а и защищались
в церковном суде. В компетенцию патриаршего суда входили дела о
неповиновении детей родителям: Высокий авторитет родителей был подтвержден и Соборным Уложением.
Более того, Соборное Уложение предусматривало за убийство детьми родителей
смертную казнь, а в противоположном случае только тюремное заключение
сроком на один год. Дети, в свою очередь, не только не могли получить
поддержку из-за незаслуженных обид — им строго запрещалось вообще
жаловаться на родителей. В .Домострое есть совет, как воспитывать детей, который по жестокости
превзошел все законоположения: «Казни сына своего от юности его и покоится
тя на старость твою, и дает красоту души. твоей. И не ослабляй бия
младенца: аще бо жезлом биеши его, не умрет, но здравие будет...»[12].
Можно сказать, что церковь и государство не только не ограничивала
родительскую власть, но и поощряли. их злые действия. В XVIII столетии произошли изменения в. общественной жизни и семья уже
не могла находиться в прежнем замкнутом состоянии. Однако политика
государства была неизменна в защите исключительно родителей в ущерб
интересам детей. В 1767 году по указанию .Екатерины II Сенат рассмотрел
челобитную князя Мещерского, в коей он просил отобрать у сына купленное
отцом недвижимое имение в Костромском уезде по причине «невоздержаннаго»
его житья. В указе Сената нет следов расследования с целью установления, в
чем выразилось «невоздержанное житье», что не .помешало Сенату
безоговорочно встать на сторону Мещерского-старшего. Очередной мерой, подтверждавшей родительский произвол, было введенное
в 1775 году право родителей помещать детей в смирительные дома (здесь не
идет речь о больных психическими заболеваниями). Другой важной проблемой было регулирование имущественных отношений
между родителями и детьми. Сохранилось немного источников, по которым можно
восстановить содержание имущественных прав детей. Ясно, что родители
пользовались и распоряжались имуществом без участия своих
несовершеннолетних детей. Это было неизменным на протяжении всего
изучаемого времени.. В начале XVI в. мать и отец приобретали собственность
в вечное владение, т. е. в случае их смерти данная собственность
передавалась детям. Но при жизни родителей дети не обладали никакими,
правами. Государство .не вмешивалось в процедуру передачи земельных наделов
из одних рук в другие. При вступлении детей в брак родители могли выделить
им земельную собственность, но, видимо, могли и отобрать ее. Государство не
уберегало даже совершеннолетних детей от произвола родителей. Позже любая
передача земельной собственности происходила под контролем государственных
органов, которые брали за это пошлину и записывали факт передачи земли
новому владельцу. В XVIII в. положение дочери резко меняется к лучшему — она приобретает
полные права на полученное приданое, к которому муж ее не имел никакого
отношения. Сын же, лишившись приданого жены, не получал взамен
гарантированного законом награждения от родителей. При жизни отца и матери
сын, независимо от того, был ли он совершеннолетним, имел ли жену или нет,
не располагал своей собственностью, полученной от родителей, коей он
распоряжался бы самостоятельно. Долги, оставшиеся после смерти отцов, дети. обязаны были платить, если
умерший оставил после себя собственность. Только в указе 1660 года было
запрещено взыскивать долги с детей, «коим после отцов их пожитков не
осталось». Новый указ воплощайся в жизнь с трудом. Когда правонарушение, за
которое полагалась конфискация имущества, совершал сын, то родителям было
легко доказать, что деревни и дворы являются их исключительной
собственностью, потому что они при своей жизни не передавали собственность
сыну в безраздельное пользование. Нередкой была практика, когда, должник,
не желая уплачивать долг, переоформлял свое имущество на ближайших
родственников. Такие сделки признавались незаконными. Итак, правовое регулирование семейных отношений на протяжении
нескольких столетий оставалось сугубо патриархальным. Глава III. Прекращение брака Брак представлял собой освященный союз мужчины и женщины, который
должен был длиться всю жизнь супругов. Какие-либо попытки расторгнуть узы
брака рассматривались священнослужителями как посягательство на
христианскую идею о единстве семьи, почему и не находили сочувствия у
церкви и государства. Брак прекращался в связи со смертью или гибелью одного из супругов,
разводом по основаниям, предусмотренным законом и признанием брака
недействительным. 1 Прекращение брака в связи со смертью одного из супругов Смерть одного из супругов прекращала брачный союз: «Жена связана
законом, доколе жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти, за кого
хочет...»[13]. Оставшийся в живых супруг приобретал статус вдовства,
признававшийся только за законными супругами. Если после смерти мужа
выяснялось, что у него не одна жена претендует на роль вдовы, то
законодатель должен был определить, которая из претендующих является
законной: одна из жен ничего не получала, хотя могла быть невиновной в
двоебрачии умершего супруга. Не простым был вопрос об определении, которая из жен является
законной, он часто нуждался в тщательном расследовании. В XVI столетии
отсутствовало правовое понятие — вдовье обеспечение. Вдова получала свое
приданое назад и в зависимости от его содержания была соответственно
обеспечена. Великий князь имел право наделить вдову частью из имущества ее
покойного мужа. Кроме того, вдова могла владеть жалованной вотчиной мужа,
если эта вотчина была пожалована ему вместе с женой, о чем имелась запись в
грамоте. Существовала категория вдов, которые, не имея приданого в виде
земельной собственности, после смерти мужей оставались без какого-либо
обеспечения. В таких случаях они, вероятно, обращались к великому князю,
чтобы он дал им на прожиток. В начале XVII в. вдова распоряжалась выслуженной или пожалованной
вотчиной до нового замужества, когда вотчина у нее отбиралась, и она
награждалась деньгами. Законодатель постепенно запрещал вдовам владеть
вотчиной, даже если у них ничего другого не было, и стремился заменить
вотчину поместными землями. Соборное Уложение разрешило давать в прожиток
бездетной вдове выслуженную вотчину, если у умершего мужа не было ни
поместья, ни купленной вотчины: «...женам давати на прожиток из выслуженных
вотчин, по их живот по разсмотрению»[14]', Полученной вотчиной вдова не
могла распоряжаться: «А тем вдовам тех выслуженных вотчин не продать, и не
заложить, и по душе не отдать, и в приданые за собою не писать»[15]. Прожиточное поместье вдовы находилось под охраной государства. Вдове
можно было выходить замуж вместе с вдовьим поместьем .в качестве приданого
(указ 1619 — 1620 гг.). Затем это было подтверждено Соборным Уложением.
Размер прожитка вдовы зависел от обстоятельств гибели мужа. Он увеличивался
при гибели мужа во время службы государю. В следующие годы размер прожитка
носил казуальный характер и касался определенной группы служилых людей. В
Соборном Уложении этот размер прожитка получил законодательное утверждение
на будущее время. Таким образом, «норма казуального происхождения и
назначения обретала характер общего закона»[16]. Что представлял собой
наибольший вдовий прожиток, т. е. 20 четвертей (четей) земли, можно судить
по следующим данным: княжеская вотчина в среднем состояла из 351,7
четвертей земли. Владения до 100 четвертей рассматривались как мелкие. Был еще один способ обеспечения вдов, у которых не было средств к
существованию. Вдовы обращались в Синод за разрешением постричь их в
монастыри без вкладов. Рассматривая прошения такого рода, Синод практически
всегда давал разрешение на помещение вдов в монастыри. В 1761 году
Екатерина II повелела учредить дом, в котором предполагалось содержать
заслуженных людей жен во вдовстве, покровительства и пропитания не имеющих. Таким образом, государство немало внимания уделяло вдовам и вдовцам.
От случайных, негарантированных сумм вдовьего прожитка до большей
стабильности в обеспечении — таков путь законодательства. Лучше всех,
несомненно, были обеспечены вдовы, чьи мужья владели движимой или
недвижимой собственностью — все остальные категории вдов не располагали
гарантированным пенсионом, те же, кто им располагал, влачили нищенское
существование. Единственным выходом избежать бедности было новое
замужество. Существовал еще один вид прекращения брака смертью: не физической, а
мирской: «...аще же составлящуся браку, или муж един, или едина жена внидет
в монастырь, да разрешится брак и без распустныя вины, егде убо лице
вшедшее в монастырь, мнишеский образ приимет...»[17]. Уход в монастырь был своеобразным способом ликвидации брака, имевшим
принципиальные отличия от прекращения брака смертью; уход в монашество
должен был быть добровольным поступком одного из супругов, оставшийся в
миру супруг обязан был дать свое согласие и отказаться от повторного брака;
разрешение на уход в монастырь давали высшие церковные власти.
Следовательно, уход в монастырь был осмысленным поступком, разрывающим
супружество, но не обязательным для верующих. Постриг жены или мужа должен был быть добровольным решением,
поддержанным оставшимся в миру супругом. Однако принуждение к пострижению,
по-видимому, было широко распространено. Так, в поручной 1667 года, данной
посадскому человеку в связи с направлением его с женой в деревню на уборку
ржи, записано, что муж обязуется не постригать жену в монашество «без
ведома властелина» (властелином являлся архимандрит Тихвинского монастыря,
на территории которого жили посадский с женой). Обычным мотивом для ухода в
монастырь выставлялась болезнь. Церковь, в свою очередь, отрицательно
относилась к данной причине для принятия иноческого сана. Исключение
делалось только для престарелых людей. Церковь вообще отрицательно
относилась к пострижению от живых жен и мужей, всегда усматривая в таких
поступках принуждение. В 1726 году Синод .разбирал дело о пострижении Агафьи Висленевой. Муж,
прожив с ней двадцать семь лет, пригласил монаха и заставил жену
постричься, предварительно вынудив ее написать документ о том, что она
отдает ему свое приданое имение. Агафья пожаловалась на мужа в Синод, и
постриг был аннулирован. В 1731 году Синод разбирал жалобу жены курского
помещика Марфы Клементьевой, насильно постриженной в монахини. Муж явно
хотел жениться на другой, поэтому сначала угрожал ее убить, а потом
насильно постриг и выгнал из дома: пострижение было незаконным и монастырь
ей определен не был[18]. Подобные юридические казусы позволяют сделать вывод о том, что к XVIII
веку действующие правила расторжения браков перестали уже устраивать в
первую очередь мужей. Это становится еще более очевидно из анализа
следующего параграфа.
3. 2 Развод
Несмотря на общую установку христианства о недопустимости разводов,
Кормчая книга являлась сборником законов, предусматривающих развод по
многим основаниям. Отклонения от христианского учения коснулись и вопроса о
положении жены в браке: так, по византийскому законодательству,
преимуществом при разводе пользовались мужчины, что совсем не вытекало из
христианских постулатов. Русское право признавало прелюбодеяние законным поводом к разводу. Ход
разбирательств конкретных бракоразводных дел демонстрировал отношение
церковного суда к разводу как таковому: русская церковь строже, чем
каноническое право, смотрела на развод по причине прелюбодеяния, почему
затягивала слушание дел и не торопилась выносить решения даже в доказанных
случаях. Большинство прошений о разводе по прелюбодеянию (имеется в виду из
числа сохранившихся в архивах) подавалось мужьями. Возникает сомнение в
справедливости обвинений, предъявляемых женам. Просьбы мужей о позволении
немедленно вступить в новый брак в текстах прошений заставляют думать, что
развод с первой женой, обвиненной супругом в прелюбодеянии, нужен был для
заключения нового брака. Видом прелюбодеяния было вступление в брак с обрученной с другим, т.к.
в России до начала XVIII в. обручение приравнивалось к венчанию. Согласно Кормчей книге, муж мог развестись с женой, если она, зная о
готовящемся покушении на царя пли о чем-либо могущем повредить интересам
государства, не поставила в известность мужа: «Аще на царство совещевающих
неких уведавши жена и своему мужу не повит»[19]. Соучастие в
государственном преступлении влекло за собой уголовное наказание. Если оно
выражалось в ссылке, то по русскому праву муж не должен был следовать за
женой (возможно, эта норма права возникла под влиянием Кормчей книги), а
если наказание выражалось в смертной казни, то развод не требовался, так
как брак прекращался смертью. Не исключено, что жена не несла наказания за
знание о готовящемся преступлении. Сходное право развестись с мужем было у
жены: «Аще на царство совещевает что, или сам муж, или некия... сведы и не
тавит цреви...»[20] (т. е. не сообщит государю). В России жена не получала
свободы от брачных уз, ибо, когда ссылали мужа, разделяла его участь и даже
могла быть приговорена вместе с мужем к смертной казни. Другие поводы к разводу, записанные в Кормчей книге – питие жены в
корчме, помывка в мужской бане, ночевка вне дома, участие в обход
разрешения мужа в игрищах. Отсутствие общественной жизни в России XVI — XVII вв. не вызывает
сомнений; женщины редко где-либо появлялись, хотя ходили в церковь, стояли
там в специально отведенном для них месте. В XVIII в. жизнь женщины
приобрела более открытый характер, но не настолько, чтобы она пошла в
корчму. Согласно Кормчей книге, если муж обвинял жену в прелюбодеянии, а потом
не мог доказать ее вину, то жена имела право потребовать развод. Важной причиной для развода была неспособность одного из супругов к
брачному сожитию. Кормчая книга устанавливала трехгодичный срок, после
истечения коего ставился вопрос о расторжении брака. Поводом к разводу по Кормчей книге являлось безвестное отсутствие
супруга в течение пяти лет. Безвестное отсутствие, как повод для развода,
имело особенности. Существенно, что оно должно было быть действительно
безвестным, а не длительным: если муж (чаще муж) отсутствовал годами, но
было известно о его местонахождении, то просить развод запрещалось.
Безвестное отсутствие может выглядеть не как повод к разводу, а как вид
прекращения брака смертью. В XVIII в. был установлен новый повод к разводу — вечная ссылка одного
из супругов. До издания сего указа ни Кормчая книга, ни русское
законодательство не предусматривали развод по этому основанию, напротив,
брак продолжался и жена либо следовала за мужем в место его нового
пребывания, либо оставалась дома, но сохраняла брак с ним. Муж не обязан
был следовать с женой в ссылку, но и не получал развода. Новый указ вторгся
в компетенцию церкви, ибо только она могла создавать поводы к разводу.
Вообще, русская церковь не допускала увеличения числа поводов к разводу,
считая себя связанной с постановлениями вселенских и поместных соборов
Константинопольской церкви. Введенный светским законодательством повод к
разводу был признан Синодом, который без всякой волокиты рассматривал дела
подобного рода. Учитывая бесспорность таких дел и упрощенность процедуры,
Синод в 1767 году передал епархиальным архиереям право решать эти вопросы.
Указ Петра I о новом основании для расторжения брака был издан в 1720 году,
а в 1753 году Елизавета Петровна приравняла вечную ссылку к одному из видов
прекращения брака, при котором жена получала право на указную (вдовью)
часть: «...токмо женам и детям осужденных в вечную работу или в ссылку и
заточение... давать свободу, кто из них похочет жить в своих приданых
деревнях; буде же из таковых жен пожелает которая итти замуж, таковым с
позволения Синода давать свободу, а для пропитания их и детей их давать из
недвижимаго .и движимаго мужей их имения указную часть»[21]. По сути дела,
этот указ видоизменил значение вечной ссылки: будучи сначала поводом к
расторжению брака, она превратилась в вид прекращения брака в связи со
смертью супруга. Обе трактовки понятия «вечная ссылка» противоречили
каноническому праву и христианской идее о единстве семьи, которая
предполагала общую участь супругов в перенесении всех тягот жизни. Кроме
того, обе трактовки не учитывали того обстоятельства, что вечная ссылка
могла быть заменена другим видом наказания в связи с радостными событиями в
жизни государя и всей России. Перечень оснований для развода, предусмотренный Кормчей книгой и
повторенный в том или ином виде в русском законодательстве, является
исчерпывающим. В действительности же существовали и другие основания,
которые, не будучи законными, использовались для расторжения брака. Они
создавали иллюзию того, что в России развод возникал по множеству
оснований. К одному из таких оснований относится развод по старости. В Синоде
разбиралось прошение князей Вяземских, которые, прожив вместе восемнадцать
лет, просили развести их «за старостью и болезнями». Синод, убедившись, что
супруги не намерены заключать новый брак, развел их. Вторым основанием для развода, которое якобы давало мужу право
развестись, было бесплодие жены. Историки права и современники событий
указывали эту причину достаточной для развода и в пример всегда приводили
великого князя Василия III, в 1525 году расставшегося со своей женой
Соломонией Сабуровой из-за ее бесплодия. Как известно, восточный патриарх,
к коему обратился за разрешением Василий III, не дал развода, тогда развод
был одобрен и утвержден митрополитом Даниилом, и надо думать, что согласие
митрополита носило такой же номинальный характер, как и согласие на
четвертый брак Иоанна IV, формально одобренный церковью. Этот исторический
факт не должен служить основанием для признания бесплодия законной причиной
для расторжения брака. Митрополит Даниил, будучи на тот момент главой
русской православной церкви, все же не обладал правом единолично создавать
новые поводы к разводу. Он мог, пользуясь властью, пренебречь законностью,
но не имел права отменить закон или его модифицировать. Бесплодие жены не
было поводом к разводу не только в XVI в., но и в дальнейшем не
рассматривалось церковными соборами в качестве возможного основания для
расторжения брака. Вряд ли можно считать, что одной из причин к разводу было жестокое
обращение мужа с женой. В Домострое побои упоминались как приемлемая форма
отношения к жене. Жестокость мужа иногда возмущала ее родственников,
прибегавших к защите интересов пострадавшей, однако требовать развода жена
не могла. Даже в XVIII в., когда женщина получила больше прав, она псе же
не получила право просить развода, тем более его добиваться, когда муж был
груб с нею. Разбирая дело о побоях жены, Синод твердо стоял на позиции, что
побои не влекут за собой расторжение брака. Наконец, совершенно особое место в проблеме развода занимало разводное
письмо. Разводное письмо представляло собой письменный документ, в котором
супруги сами договаривались расторгнуть семейные- узы. Юридически это не
было законным разводом и новый брак, если б о нем стало известно церковным
властям, был бы признан недействительным. Следовательно, написание
разводных писем было попыткой обойти закон. Супруги прибегали к написанию
разводных писем, в двух случаях, которые представляются наиболее
распространенными. Во-первых, при обоюдном желании, но отсутствии законных
причин для развода, и, во-вторых, когда инициатором развода был один из
супругов, единолично расторгавший брак и не согласовывавший свое решение с
женой или мужем (чаще с женой). Законных причин для развода и в данном
варианте не было. Итак, в России создалась своеобразная ситуация: взяв за основу Кормчую
книгу, русское право боялось что-либо в ней изменить, догматически
относилось к записанным в ней канонам и считало их единственно достойными
применения. Давление авторитета византийского законодательства, слепое,
иногда бездумное следование букве старого закона делало русское право
консервативным по существу. Суммируя вышесказанное, можно отметить следующее. Общественная жизнь в
России менялась и требовала нововведений. Подданными применялись обман,
насилие, подкуп с целью получить долгожданный развод. В свою очередь,
церковь вела борьбу и с нарушителями законов, игнорировавшими каноническое
право, и против увеличения числа поводов к разводу. Эта борьба никогда не
прекращалась и не могла закончиться победой одной из сторон. Заключение В Российском государстве до XVII века брачно-семейные отношения
строились и регулировались на основе Домостроя. Каких-либо фундаментальных
документов или указов регулирующих эту сторону жизни населения не
существовало. Эпоха правления Петра положила начало развития семейного
права, как одной из составляющих общей правовой структуры государства. Один из первых указов провозглашал принцип добровольности вступления в
брак. Согласно этому указу, родственники лиц, вступающих в брак, обязаны
были приносить присягу в том, что не принуждали жениха и невесту к браку. С
1714 года всех приходах священников обязывают регистрировать все акты
гражданского состояния. В середине сороковых годов этого же столетия Указом Синода запрещаются
браки лиц старше 80 лет. С 1775 года "семейное законодательство"
пополняется новыми правилами. Заключение брака с 1775 года могло
производиться только в приходской церкви одного из вступающих в брак.
Венчанию предшествовало обязательное оглашение. Брак заключался при личном
присутствии жениха и невесты. Возраст для вступления в брак был установлен
18 лет для мужчин и 16 лет для женщин. Для вступления в брак необходимо было получить согласие родителей
независимо от возраста жениха и невесты. Женщина получает возможность
обращаться в суд с требованием защиты от жестокого обращения. Законодательно устанавливаются личные права и обязанности супругов,
принимаются попытки регулировать внутренние отношения супругов в браке. Все
официальные документы, касающиеся семейно-брачных отношений, входят в свод
гражданских Законов. Место жительства супругов определяется по месту
жительства мужа, ей вменяется в обязанность следовать за ним, в противном
случае она могла быть водворена в дом мужа принудительно. Библиографический список
1. Российское законодательство X-XX вв. В девяти томах. Т. 2-4. – М.: Юрид. лит, 1985.
2. Антокольская М.В. Лекции по семейному праву. – М.: Юрист, 1995. – 198 с.
3. Домострой. – Л.: Лениздат, 1992. – 144 с.
4. Исаев И.А. История государства и права России. – М.: Юрист, 1993. – 272 с.
5. Развитие русского права в XV – первой половине XVI в. – М., Юрид. лит.,
1988. – 465 с.
6. Развитие русского права второй половины XVII-XVIII в. М.: Наука, 1992. – 412 с.
7. Сизиков М.И. История государства и права России с конца XVII до начала XIX века: Учеб. пособие, М.: Юрист, 1998. – 360 с.
8. Памятники русского права. Вып. 6. Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 г. М., 1957. –182 с.
9. Цатурова М.К. Русское семейное право XVI-XVIII вв. – М.: Юрист, 1991. - 102 с.
10. Чистяков Н.О. История отечественного государства и права. – М.: Юрист, 1996. – 442 с.
-----------------------
[1] Российское законодательство X-XX веков. – М., 1984. Т. 2. С. 204.
[2] Русское законодательство X-XX вв. Т. 2.. – М., 1984. С. 27.
[3] Русское законодательство X-XX вв. Т. 2.. – М., 1984. С. 33.
[4] Русское законодательство X-XX вв. Т. 2.. – М., 1984. С. 49.
[5] Памятники Русского права. Соборное уложение царя Алексея
Михайловича.1649 г. – М., 1957. С. 49.
[6] Памятники Русского права. Соборное уложение царя Алексея Михайловича
1649 г. – М., 1957. С. 84.
[7] Русское законодательство X-XX вв. Т. 4.. – М., 1984. С. 369.
[8] [9] См. Цатурова М.К. Русское семейное право XVI-XVIII вв. – М., 1991.
С 43-44.
[10] См. Цатурова М.К. Русское семейное право XVI-XVIII вв. – М., 1991. С
46.
[11] Цит. по: Цатурова М.К. Русское семейное право XVI-XVIII вв. – М.,
1991. С 48
[12] Домострой. – Л., 1992. С. 7.
[13] Там же, с. 31.
[14] Российское законодательство X-XX вв. – М., 1984. С. 92.
[15] Памятники Русского права. Соборное уложение царя Алексея
Михайловича.1649 г. – М., 1957. С. 128.
[16] Там же, с. 128.
[17] Цатурова М.К. Русское семейное право XVI-XVIII вв. – М., 1991. С 55.
[18] Российское законодательство X-XX вв.Т. 2. – М., 1984. С. 22.
[19] См. Цатурова М.К. Русское семейное право XVI-XVIII вв. – М., 1991. С
58.
[20] Российское законодательство X-XX вв. Т. 2. – М., 1984. С. 61.
[21] Российское законодательство X-XX вв. Т. 2. – М., 1984. С. 63.
[22] Цит. по: Цатурова М.К. Русское семейное право XVI-XVIII вв. – М.,
1991. С 71.
|
