Стихи о Прекрасной Даме - (реферат)
Дата добавления: март 2006г.
“ Стихи о Прекрасной Даме ”- поэтический дневник Блока. Из стихотворений , написанных в 1901 году и в 1902 году , он отобрал около половины , распределил в строго хронологическом порядке и разделил на шесть отделов ( | С. - Петербург. Весна 1901 года; || Шахмотово . Лето и осень 1901 года ; ||| C . Петербург . Осень и зима 1901 года и т. д. ). Поэт признавался , что“ технически книга очень слаба ” , и называл её “ бедное дитя моей юности ”. Но он любил свои несовершенные стихи и в последние годы к ним возвращался : переделывал , исправлял , печатал в журналах , составлял новые сборники , из которых один“ За гранью прошлых дней ”вышел в свет за год до его смерти ( 1920 году). По свидетельству Вл. Пяста , умирающий Блок сказал матери : “ Знаешь что? Я написал один первый том. Остальные всё – пустяки ”. Этот цикл вдохновлён Любовью Дмитриевной Менделеевой ( 1881-1939) , дочерью знаменитого русского учёного Дмитрия Ивановича Менделеева . Стихи 1901-1902 годов , составившие ядро первой книги лирики Блока , написаны в пору самой горячей и нежной влюблённости поэта (“…когда я носил в себе великое пламя любви ” , - написал Блок в дневнике 1919 года ). Эта книга –истинное начало , исток всего творчества Блока . На таком понимании значения своей первой книги настаивал Блок всегда , до конца жизни. “ Стихи о Прекрасной Даме ”- ранняя утренняя заря , - писал Блок в марте 1908 года, - те сны и туманы , с которыми борется душа , чтобы получить право на жизнь. Одиночество , мгла , тишина - закрытая книга бытия , которая пленяет недоступностью…Там всё будущие за семью печатями . В утренней мгле сквозит уже чародейный , Единый Лик , который посещал в видениях над полями и городами , который посетил меня на исходе жизни…”. В 1911 году , готовя к изданию первую книгу “ Собрания стихотворений ” , Блок объяснил , комментируя “ Стихи о Прекрасной Даме ” : “Эта книга , в противоположности двум следующим , написана в одиночестве ; здесь деревенское преобладает над городским ; всё внимание направлено на знаки , которые природа щедро давала слушавшим её с верой ; такая“ однострунность ”души позволила мне расположить все стихотворения первой книги в строго хронологическом порядке ; здесь главы определяются годами , в следующим книгах–понятиями ; но эти числа и снова для меня одинаково живые и законченные обзацы. Четвёртая глава (1901 год) (в издании , о котором идёт речь , все стихи чётко делились по годам : 1898 , 1899 и т. д. - В. Ф. ) имеет первенствующее значения как для первой книги , так и для всей трилогии…она же есть тот“магический кристалл ” , сквозь который я различил впервые , хотя и “ неясно ” всю “ даль свободную романа… ”. Впервые цикл стихов о Прекрасной Даме был опубликован в “ Северных цветах ”за 1903 год , то есть в год женидьбы Блока на Л. Д. Менделеевой. Обращаясь к редактору журнала В. Брюсову, Блок замечал : “ Посылаю Вам стихи о Прекрасной Даме . Заглавие ко всему отделу моих стихов в “ Северных цветах ” я бы хотел поместить такое : “ О вечно-женственном ”. В сущности это и есть тема всех стихов…”. В конце декабря 1904 года Блок пишет огорчённое письмо отцу , который резко отозвался об этой первой книге поэта : “Мне странно , что Вы находите мои стихи непонятными и даже обвиняете меня в рекламе и эротизме…В непонятности меня, конечно, обвиняют почти все но на днях мне было очень отрадно слышать , что вся почти книга понятна, до тон- кости часто , а иногда и до слёз , - совсем простыми , “ неинтеллигент- ными ”людьми . Не выхваляя ни своих форм и ничего вообще от меня исходящего , я могу с уверенностью сказать , что плохо ли , хорошо ли , - написал стихи о вечном и вполне несомненном , что рано или поздно должно быть воспринято всеми ( не стихи , а эта вечная сущность )”. В принципиальном , длившемся не один год споре с Андреем Белым , отстаивая свою художественную индивидуальность и цельность всего творчества , Блок писал своему быв- шему другу в августе 1907 года: “Считаю , что стою на твёрдом пути и что всё написанное мною служит органическим продолжением первого -“ Стихов о Прекрасной Даме ”. И вновь ему же , в октябре 1910 года : “ Ведь вся история моего внутреннего развития “ напророчена ” в “ Стихах о Прекрасной Даме ”. В своих “ Записных книжках ”, в записи от 26 марта 1910 года Блок особенно подчеркивает важность этого цикла и со стороны идейно - этической : “ Стихи о Прекрасной Даме ” - уже этика , уже общественность ”( Александр Блок ). Записные книжки. М . 1965. В записи от 28 июня 1916 года появляются такие строки : “ Лучшими остаются “ Стихи о Прекрасной Даме ” . Время не должно тронуть их , как бы я ни был слаб, как художник ”. Время и не “ тронуло их ” - в истории мировой поэзии цикл стихов Блока “ О Прекрасной Даме ”находится в ряду бессмертных лирических созданий Петрарки , Данте , Шекспира. М. А. Бекетова сообщает , что в последние годы своей жизни Блок собирался издать книгу “ Стихов о Прекрасной Даме ”по образцу дантовской Vita Nuova. Каждому стихотворению должны были предшествовать комментарии в таком роде : “ Сегодня я встретил свою донну и написал такое - то стихотворение ”. Слёзы такого замысла мы находим в наброске предисловия к предлагавшемуся новому изданию первой книги в 1918 году. Поэт пишет , что , перерабатывая снова и снова свои юношеские стихи , он заблудился в лесу собственного прошло и вот ему пришло в голову воспользоваться приёмом Данте , который тот избрал , когда писал“ Новую жизнь ”. Набросок заканчивается торжественными словам : “Спрашивая помощи и тихих советов у Той , о Которой написана книга , я хочу чтобы мне удалось дописать её таким простыми словами , которые помогли бы понять её единственно нужное содержание другим. 1918 . День Успения Божией Матери”. И в том же августе 1918 года в “ Дневнике ” Блок начинает свои “ дантовские ”комментарии . Они состоят из биографических заметок ( с весны 1897 года до зимы 1901 года ) и примечаний к 39 стихотворениям 1901 года . Замысел подробного мистического истолкования оказался слишком сложным , и автор больше к нему не возвращался . Всё же в этой весьма запутанной эзотерике есть драгоценные признания и мистические взлёты, позволяющие нам проникнуть в тайну жизнь поэта.
В ранних стихотворениях Блока были нередки такие слова:
“ Кто-то ходит…кто-то плачет…”, “ Кто-то зовёт… кто-то бежит…”, “ Кто-то крикнул… кто-то бьётся…”. Кто-то , а кто , неизвестно . Будто приснилось во сне. Вместо точных подлежащих - туманные. А если и сказано кто, то невнятно: “ Белый смотрит в морозную даль…”. А иногда ещё безличнее:
Прискакала дикой степью
На вспененном скакуне.
Прискакала , а кто , неизвестно. Подлежащего не было. Не то чтоб оно было спрятано , а его не было совсем . Поэт мыслит одними сказуемыми , которые и стояли в начале стиха. У него получалось такое:
Блеснуло в глазах. Метнулось в мечте.
Прильнуло к дрожащему сердцу.
А что блеснуло , метнулось , прильнуло , это оставалось несказанным. Такие бесподлежащные , бессубъектные строки отлично затуманивали речь. Подлежащее было предоставлено нашему творчеству . Мы , читатели , должны были воссоздать его сами. Это придавало повествованию дремотную смутность , в чём и заключалась тогда неосознанная задача поэтики Блока: затуманить стихотворную речь. Только таким сбивчивым и расплывчатым язычком он мог повествовать о той тайне , которая долгие годы была его единственной темой. Этот язык был как бы создан для тайн. Недаром самое слово таинственный играет такую огромную роль в ранних стихотворениях Блока. Он прилагает это слово ко многим предметам и окрашивал им свои ранние стихи. Таинственный сумрак , таинственный мол , таинственное дело , таинственные соцветия -всюду были у него тайны и таинства. И тайной тайн была для него та Таинственная , которой он посвятил свою первую книгу и которую величал в этой книге Вечной Весной , Вечной Надеждой , Вечной Женой , Вечно Юной , Недостижимой , Непостижимой , Несравненной , Владычицей , Царевной , Хранительницей , Закатной Таинственной , Девой. Таинственность была её главное свойство. Мы не знали , кто она , г де она , какая она , знали только , что она таинственна. Лишите её этой таинственности , и она перестанет быть. Её образ вечно зыблется , клубится , двоится , на каждой странице иной : не то она звезда , не то женщина , не то икона , не то скала , озарённая солнцем. Только та уклончивая, сбивчивая , невнятная , дремотная речь , которую Блок овладел с таким непревосходимым искусством на двадцатом или двадцать первом году своей жизни , могла быть применена к этой теме. Только из недр такого зыбкого , расплывчатого стиля мог возникнуть этот зыбкий , расплывчатый миф. Если бы Блоку не было дано говорить непонятно , его тема иссякла бы на первой же странице. Всякое отчётливое слово убило бы его Прекрасную Даму. Но он всегда говорил о ней так , будто он уже за чертой человеческой речи , будто он пытается рассказать несказанное , будто все слова его - только намеки на какую-то неизреченную тайну. Всё было хаотично в этих дремотных стихах , но с самого начала в них чётко и резко выделились два слова , два образа , повторявшиеся чуть не на каждой странице: свет и тьма , -так что , в сущности , всю первую книгу Блока– “ Стихи о Прекрасной Даме ” , можно было бы назвать “ Книгой о Свете и Тьме ”. Первая же строка в этой книге говорила о свете и тьме:
Пусть светит месяц – ночь темна.
И если перелистать её всю , в ней не найдёшь ни человеческих лиц , ни вещей , а только светлые и тёмные пятна , бегущие по ней беспрестанно. Следить за этими светлыми и тёмными пятнами было почти единственной заботой поэта. Замечательно , что себя самого он постоянно чувствовал во мраке:
Ступлю вперёд – навстречу мрак ,
Ступлю назад – спелая мгла.
И единственным огнём его ночи была та , кого он называл Лучезарная. Всё , то есть в природе огневого и огненного , было связано для него с её образом , а всё , что не она , было тьма. Стоило ему упомянуть о ней , возникало видение огня : либо светильника , либо горящего куста , либо зари , либо маяка , либо пожара , либо звезды , либо пламени. И к звукам он прислушивался только к таким , которые говорили о Ней ; все другие звуки казались ему докучливым шумом , мешающим слушать Её : Кругом о злате иль о хлебе
Народы шумные кричат.
Но что ему до шумных народов! К людям он относился в то время не то что враждебно, но холодно. У него было стихотворение о том , что он еле следит за их суетными мирскими делами– “ средь видений , сновидений , голосов миров иных ”. Вся жизнь человечества казалась ему “ суетными мирскими делами ”, от которых чем дальше , тем лучше. “ Я к людям не выйду навстречу ”, - говорил он в январе 1903 года. А когда однажды ему пришлось оторваться на миг от“ видений , сновидений ”и взглянуть на суетливые мирские дела , он увидел в них только бессмысленную боль , которую и отразил в конце книги. Святость его возлюбленной была для него неприкасаемым догматом. Он так и назвал её святая. “ О , святая , как ласковы свечи ” , “ В ризах целомудрия , о , святая , где ты ? ”. Её образ часто являлся ему в окружении церковных святынь и был связан с колокольным звоном , хорами , соборами. Замечательно , что никогда он не чувствовал её слишком близкой к себе , а , напротив , ему неизменно казалось , что она неблагосклонна и сурова , ему чудилась в ней какая–то надменная строгость. Она была скорее зла , чем добра. Она забыла о нём , но он медлит , прислушивается , шепчет : приди. Этим приди была охвачена вся его первая книга. Ждать стало его многолетней привычкой. Вся его книга была книгой ожиданий , призывов , гаданий , сомнений , томлений , предчувствий:
Не замечу ль по былинкам
Потаенного следа ?
Только об этом он и пел – изо дня в день шесть лет : с 1898 – го по 1904 –й , и посвятил этой теме шестьсот восемьдесят семь стихотворений. Шестьсот восемьдесят семь стихотворений одной теме ! Этого , кажется , не было в русской , ни в какой другой литературе. Такая однострунность души ! В этой изумительной непрерывности творчества было его великое счастье. Выпадали такие блаженные дни , когда он одно за другим писал по три , по четыре стихотворения подряд. Раз возникнув , лирические волны , несущие его на себе , не отхлынывали , а увлекали всё дальше. Отсюда слитность всех его стихотворений, их живая , органическая цельность. Их нужно читать подряд , потому что одно переливается в другое, одно как бы растёт из другого. Нет , в сущности , отдельных стихотворений Блока , а есть одно сплошное , неделимое стихотворение всей жизни. Оно лилось , как река , начавшись тонкой , еле примерной струёй и с каждым годом разливаясь всё шире. Именно как река , потому никому из поэтов не была в такой мере присуща влажность и длительная текучесть стиха. Его стихи были влага. Он не строил , не склевал их из твёрдых частиц , как например , Иван Бунин , но давал им волю струиться. И долго казалось , что этот поток сильнее его самого , что даже если бы он хотел , он мог бы ни остановить , ни направить его. Все шесть лет – об одном. Ни разу за это время у него не нашлось ни единого слова –иного. Вокруг были улицы , женщины , рестораны , газеты , но ни к чему он не привязался , а так и прошёл серафимом мимо всей нашей человеческой сутолоки , без конца повторяя осанку. Ни слова не сказал он о нас , ни разу даже не посмотрел в нашу сторону , а туда– в голубое и розовое. Если вчитаться в его первую книгу внимательно , видишь , что это подлинная повесть о том , как один подросток столь восторженно влюбился в соседку , что создал из неё Лучезарную Деву и весь окружающий её деревенский пейзаж преобразил в неземные селения. Это было то самое , что сделал Данте с дочерью соседа Партинари. Когда читаешь в первой книге Блока о красных лампадах в терему у царевны , о голубях , которые слетаются к её узорчатой двери , о высоком горе , на которой стоит её терем , и т. д. и т. д. , - за всеми этими торжественными образами угадываешь знакомое русское : помещичью усадьбу на холме , голубятню , речку , церковку , молодой березняк. Можно так расшифровать все самые выспренние образы стихов о“ Прекрасной Даме ” , что получится бытовая ( и вполне реалистическая ) повесть. Но если бы мы непременно захотели причислить поэта к какой –нибудь поэтической школе , нам пришлось бы , мне кажется , обратится в Германию , на целое столетие вспять , к так называемым иенским романтикам. Во многом между ними и Блоком сходство разительное: те же мысли , те же приёмы , те же образы. Поэтика Блока есть поэтика тайны , но в чём же , как не в откровении тайн , видели сущность искусства молодые романтики Иены ? Блок отвергает земное во имя неземной длагодати , но разве не таково было отношение к земному у Вакенродера , Тика , Новалиса ? Он видит в поэзии откровение бесконечного в конечном , но разве не такого же было отношение к поэзии у них ? Он певец сновидений , но разве Новалис не был певцом сновидений ? На первых же страницах его“ Офтердингена ”такое количество снов , что книга похожа на сонник. Бесформенность и путанность сонных видений была поэтическим каноном иенских романтиков и , как видели , стала каноном Блока. Даже тяготение к бледно –синему цвету , к лазури , которым отмечены первоначальные стихотворения Блока , даже оно отличало романтиков , ибо кто же знает , что именно романтики , как сказал Весёловский , “ имели предилекцию ” к этому цвету : к голубым далям, голубому цветку , голубому томлению. Словом , можно легко доказать , что многими своими стихами Блок был продолжатель и как бы двойник тех немецких не слишком даровых писателей , которые в 1798 и 1799 годах жили на известковом берегу реки Заале. Можно проследить все их влияния , и написать весьма наукообразную книгу , в которой будет много эрудиции , но не будет одного– Блока. Ибо Блок , как и всякий поэт , есть явление единственное , с душой , не похожей ни чью, и если мы хотим понять его душу , мы должны следить не за тем , чем он случайно похож на других , а лишь за тем , чем он ни на кого не похож. Поэзия существует не для того , чтобы мы изучали её или критиковали её , а для того, чтобы мы ею жили. И какое мне дело , был ли Блок символист , акмеист или неоромантик , если я хочу , чтобы его стихи волновали меня , хочу позволить себе эту роскошь тревожится ими , а не регистрировать их по заранее приготовленными рубрикам ? Что прибавится к нашему знанию о Блоке , если нам будет указанно , что с конца 1902 года на него , кроме Соловьёва, Полонского , Фета , стали влиять модернисты , что с тех пор он осознал себя как привержена символической школы , что у него стали появляться стихи , внушённые Бальмонтом и Брюсовым ? Разве мы не стремимся увидеть в нём именно то , чего никто , кроме него , не имеет , то редкостное и странное нечто , которое носит наивное имя: душа. Знаю , что критик должен говорить либо о течениях , направлениях , школах , либо о композиции , фонетике , стилистике , но что же делать , если и в композиции , и в фонетике , и в стилистике Блока– душа ! Странная вещь - душа : в ней , только в ней одной все формы , все стили , все музыки , и нет такой техники , которая могла бы подделать её , потому что литературная техника есть тоже– душа. Знаю , что неуместно говорить о душе , пока существуют такие благополучные рубрики, как символизм , классицизм , романтизм , байронизм , неоромантизм и прочее , так как для классификации поэтов по выше - указанным рубрикам понятие о душе и о творческой личности не только излишне , но даже мешает , нарушая стройность этих критико– бюрократических схем. Эта душа ускользает от всех скопцов – классификаторов … Блок всегда ревниво оберегал свою душу от них. Молчите , проклятые книги !
Я вас писал никогда ! –
воскликнул он позднейших стихах, едва только ему представился тот внушительный труд, который благополучно напишет о его неблагополучно душе какой– нибудь учёный – историк : Печальная доля – так сложно ,
Так трудно и празднично жить ,
И стать достоянием доцента ,
И критиков новых плодить.
Он заранее презирает того , кто превратит его трудную и праздничную жизнь в мёртвый учебник словесности :
Вот только замучит , проклятый ,
Ни в чём не повинных ребят
Годами рожденья и смерти
И ворохом скверных цитат.
Так защищал он свою душу от бездушных , которым ничего не стоит нагромоздить целую гору исследований о его стилистики и ритмике , о влиянии на него Фета , Жуковского , Лермонтова , александрийских гностиков , московских мистиков , иенских романтиков– обо всём , о чём угодно , только не о той “ трудной и праздничной жизни ”, без которой его книги были бы пылью и гнилью , а несущным хлебом для всего поколения. Прекрасно говорит об этом сам Блок в одной из своих давних статей о поэзии : “ Группировка поэтов по школам , по “ мироотношению ”, по “ способам восприятия ”труд праздный и неблагоприятный…Лирика нельзя покрыть крышкой , нельзя разграфить страничку и занести имена лириков в разные графы. Лирик , того и гляди , перескочит через несколько и займёт то место , которое разграфивший бумажку критик тщательно охранял от его вторжения”. Словесный материал “ Стихов о Прекрасной Даме ”- небогат. Молодой поэт не выходит из круга образов и ритмов Фета, Полонского и Вл. Соловьёва. Его лирика природы продолжает традицию платонизирующей поэзии , ищущей бесконечное в конечном и прозревающей за призрачной действительностью“ очарованное там ”( слова Жуковского ) . Этот дуализм выражает во всех особенностях поэтической формы : разделение строф на две половины, параллелизм образов , перекличка созвучий , антитезы словосочетаний. Поэт резко отделяет“ грубую кору вещества ” от таящегося под ней “ сиянья Божества ”( выражение Вл. Соловьёва ) , противопоставляя их друг другу , как свет и тьму , тепло и холод , тишину и бурю. Его любимые слова : ночь , тени , тьма , мороз. Печальная земля тонет в тумане и мгле , по тёмному небу идут тучи ; холодный ветер гонит облака. Эти слова–символы повторяются с унылым одноообразием. По настоящим лейтмотивом в музыке туманов и снегов являются два слова : “ сумерки ” и “ тени ” : первое встречается тридцать один раз , второе –двадцать три раза ; и их упорное повторение приобретает гипнотическую силу : действительность развоплощяется , краски потухают , предметы превращаются в тени ; свет и тьма сливаются в сумерки. Так истончается“ кора вещества ” , чтобы из – под неё могли брызнуть лучи потустароннего света. По контрасту c кажущейся реальностью реальность подлинная – мистическая – наделяется всеми эпитетами света. Когда появляется Она –потоки света заливают небо ; пламенный рассвет сыплет на землю розы ; всходит ясный день ; в синеве разгорается утро; над лесом алеет заря ; “ весь горизонт в огне и ясен нестерпимо ” ; вместо зимней ночи – сияние весны , вместо зимней ночи – сияние весны , вместо туманной мглы – золото в лазури ; вместо снежных вьюг – “ звучная тишина ”. Для “ суетного мира ”- три краски : черная , белая , серая : чернота ночи , белизна снега и серость сумерек ; для мира“ подлинного ” - мистические цвета : золото , синева , лазурь. Первые “ знаки ”, прочитанные поэтом в природе, - относятся к символике света : его борьбы с тьмой , его жизни в цветах , оттенках и полутенях. Взор Блока устремлен на небо–оттуда ждет он Её пришествие ; о Ней говорят ему зори , рассветы , закаты , звёзды и облака. Земля , на которой он стоит , ему почти не видна ; когда Её нет– земля утопает в сумерках , когда Она приближается –поля , лес и горы обволакиваются розовым туманом . Напрасно стали бы мы искать в“ Стихах о Прекрасной Даме ” “ картин природы ” или “ художественных описаний ”. Поэт не описывает , а только обводит контуры бледной чертой , почти пунктиром. Но этот пейзаж , такой скудный , так скупо намеченный , - действует магически. Он тоже двоится , как и всё в этих стихах. Пустынные просторы Шахмотова противопоставлены людным улицам Петербурга . Но и там , и здесь– та же призрачность . Вот окрестности Шахматова , место первых “ видений ” : лес , влажные поля, блуждающие огни за рекой. “ Там над горой Твоей зубчатый простирался лес ”. Дальше – горы, пустынный дол , влажный злак. “ Шумит вода , чернеет лес, молчат поля ”. “ Кругом далекая равнина , да толпы обгорелых пней…”. “ В полях песчаные бугры ” , “ камни над могилой ”, “ огонь болотный ” , “ запутанная трава ”, “ холодный ветер бьётся в голых прутьях ”. Вот и все “ картины природы ”. Вот и все дары , которые нищая земля готовит Ей, своей Царице. Одно загадочное стихотворение 1901 года начинается строфой :
Пройдёт зима – увидишь ты
Мои равнины и болота
И скажешь: - “ сколько красоты !
Какая мёртвая дремота ! ”.
И поэт отвечает ей: среди этих равнин и болот я ждал Тебя , “ бесконечно долго ждал ” И этой мёртвой красоты
В душе остался след угрюмый.
“ След угрюмый ” остался на всю жизнь. И уже в “Нечаянной радости ” и в “ Снежной маски ” любовь “ мёртвой красоте ” разливается лирическим потоком. “ Живописно – красивый ” романтической ландшафт был похоронен Блоком среди равнин и болот Шахматово. Не менее призрачен и фантастичен его “ городской пейзаж ”. Петербург –бледное видение , разноцветное марево ; он соткан из туманов и огней и в каждое мгновение может разлететься дымом. “ Сонные ”, “ тусклые ” улицы “ жёлтые огни ”, берега Невы , отдалённый гул толпы и звон колоколов , - не реальный город , а только светящаяся и звучащая его аура:
Тусклых улиц очерк сонный.
Город , смутно озарённый ,
Смотрит в розовую даль.
Или:
Скрипнула дверь. Задрожала рука.
Вышел я в улицы сонные.
Там , в поднебесье , идут облака ,
Через туман озарённые.
И сквозь туман – расплывающиеся световые пятна:
Фонарей убегающий ряд…
Мелькали жёлтые огни
И электрические свечи…
Но на равнинах Шахматова были только предчувствия и видения: в Петербурге происходили реальные встречи с будущей невестой поэта. Он ждал её у дома на Гагаринской набережной и провожал по вечерним улицам. Среди призраков и теней этот дом–единственное живое существо в мёртвом городе. Все особенности его запечатлелись в его памяти , как тайные знаки судьбы.
Там в сумерках белел дверной навес
Под вывеской “ Цветы ” прикреплен болтом ,
Там гул шагов терялся и исчез
На лестнице при свете лампы жёлтом.
И дальше отмечается: окно , занавешенное неподвижной шторой , карниз, словно наморщенный лоб , лестница над сумрачным двором , дверь , которая открывается , звеня стеклом. Бесконечно важные для него все эти “ реалистические ” подробности , ибо они – часть Её земного воплощения. В центре “ Стихов о Прекрасной Даме ”стоит образ таинственной Девы, нисходящей на землю и открывающейся вере и любви провидца–поэта. В сознании этой мистерии Блок пользуется символическими образами и философской терминологией Вл. Соловьёва. Иногда он почти повторяет слова учителя. Например , мы читаем у Соловьёва:
И прежний мир в немеркнущем сияньи.
Встаёт опять пред чуткою душой ,
а у Блока:
Прошедших дней немеркнущим сияньем ,
Душа , как прежде , вся озарена…
Но Соловьёв больше философ , чем поэт: его Подруга Вечная –скорее Премудрость , чем Любовь: стихи его охлаждены теософским размышлением и неразрывно связаны со схемами философской системой. Не то у Блока: он вносит в своё почитание Вечной Женственности– юношескую страстность , дерзновенность влюблённого. “ Стихи о Прекрасной Даме ”полны такого волнения , такого мучительного напряжения , что становится страшно за автора. Эта уже не любовь , а“ священное исступление ” , почти хлыстовское радение. Все чувства расплавлены в одном желании: “ жду тебя ” , “ предчувствую тебя ” , “ приди ! ”. Призыв , приказ , вопрошание , заклинание; трепет веры , восторг и отчаяние , молитва ворожба– всё слитно здесь. Через все стихотворения звучит это властное “ жду ” ! “ Жду Прекрасного Ангела ” , “ Ждать иль нет внезапной встрече ? ” , “ Я только жду условного веденья ” , “ Там жду я Прекрасной Дамы в мерцаньи красном лампад ”. Она – недостижимая , недоступная –зовёт из тумана , манит с другого берега , расплывается в лазури. А он борется с одиночеством и отчаянием , сражается с двойниками и заклинает , заклинает: Она должна прийти ! Она уже приходит ! Она здесь ! “ Я знаю , Ты здесь , Ты близко ” , “ Ты сама придёшь в мою келью ” , “ Знаю , вечером снова придёшь ” , “ Ты ли , подруга желанная , восходишь ко мне на крыльцо ? ” , “ Придёт наверно она ” , “ Я настигну тебя в терему ”. Иногда – так редко ! – она отвечает ему словами любви: “ Я сошла – с тобой до утра буду ” , “ Приходи , я тебя успокою ”. Но её ли это голос ? Не эхо ли это его исступлённых призывов ? Из любовного волнения рождается та неповторимая лирическая мелодия, которую мы связывали с именем Блока : напев широкий и тоскливый, “ пронзительные звуки ”, прерывистое дыхание. Эмоциональная сила “ Стихов о Прекрасной Даме ”усилено их скрытой диалогической формы. Она всегда с ним; он всегда обращён к Ней . В большей половине стихотворений звучит“ Ты ”. В местоимении второго лица , написанном с большой буквы , - сочетание благоговения ( на Ты мы говорим с Богом ) и любовной интимности ( Ты–друг , родная, возлюбленная). Обращение , непосредственное , личное , постоянный поэтический приём Блока . Он не говорит , а беседует : задаёт вопросы , восклицает, ищет сочувствия , просит совета . Парадоксальность построения “ Стихов о Прекрасной Даме ” заключается в том , что в центре этого “ романа в стихах ”( выражение Блока ) стоит мистерия богоявления. Так же , как и Вл. Соловьёва , Блок верит , что история кончена , что наступает Царство Духа и преображение мира. Он торжественно исповедует свою веру в стихотворении с эпиграфом из Апокалипсиса: “ И дух и Невеста говорят: приди ”.
Верю в Солнце Завета ,
Вижу зори вдали.
Жду вселенского света
От весенней земли…
Заповеданных лилий
Прохожу я леса.
Полны ангельских крылий
Надо мной небеса…
Но Блок –максималист. Предчувствия русских апокалиптиков начала века для него превращаются в свершение. Преображение уже наступило , небо уже преклонилось к земле, Вечная Премудрость Божия уже сходит в мир. Эпиграфам к его стихам этого времени можно поставить вдохновенные слова Вл. Соловьёва:
Знайте же, Вечная Женственность ныне
В теле нетленном на землю идет.
Для Блока это не пророчество о грядущем, а утверждение о настоящим . Не“ придет ”, а “ идет ” -сейчас , свою минуту . В своих стихах поэт свидетельствует о совершающейся в мире теофании. Сначала он видит только знаки Её черты . Она в огнях и зоря“ смыкает последние круги ”. Но расходится туман, открывается бездонная лазурь, восходит солнце и , на тёмные ступени
Вступила Ты и , Тихая , всплыла …
И, Ясная , Ты с солнцем потекла.
Она – “ лазурью сильна ” , сама богиня “ и с богами гордится равной красотой ”, она “ расцвела в лазури ”. В ней, в божественном прообразе мира , отражается вся вселенная: Перед Тобой синеет без границы
Моря, поля, и горы, и леса,
Перекликаются в свободной выси птицы.
Встаёт туман , алеют небеса.
Eй , Царице , подвластно всё земное:
Я и мир – снега , ручьи,
Солнце, песня, звёзды, птицы,
Смутных мыслей вереницы
Всё подвластны, все – Твои.
Она сверкает в синеве “ недостижимой звездой ” , горит алмазом над высокой горою; как у сказочной царевны , у неё “ солнце , месяц и звёзды в косе ”. Какими земными именами можно назвать Её , Неземную ? Поэт сначала робко соединяет с неопределённым значком“ Она ” - лирические эпитеты: “ Невозмутимая , Тихая , Ясная , Певучая , Далёкая , Светлая , Ласковая , Святая, ”. Потом – шёпотом , ели внятно , окружает словами Её неизречённую сущность. “ Дочь блаженной стороны ” , “ полный бессмертия дух ” , “ твой таинственный гений ”, - как нерешительны и застенчивы эти бледные наименования! Наконец, впервые появилось Имя:
Явись ко мне без гнева
Закатная Таинственная Дева ,
И завтра и вчера огнём соедини.
И только в февраль 1902 года открывается Её подлинное лицо: Она – Владычица вселенной. В этом месяце –вершина мистического восхождения поэта: он уже на Фаворе , в свете Преображения. Неслыханным дерзновением звучат эго слова:
Все виденья так мгновенны
Буду ль верить им ?
Но Владычицей вселенной ,
Красотой неизреченной ,
Я , случайный , бедный , тленный ,
Может быть , любим.
Роковые слова – в них трагедия жизни Блоке. Чтобы измерить глубину его страшного падения “ потом ” , нужно помнить , на такие осиянные высоты он восходил “ сначала ”. Иначе судьба “ павшего ангела ” останется для нас непонятной. Имя поизнесено , и Тайно Её открывается в радуге свещённых именований: “ Дева , Заря , купина ” , “ Ты вечно я любовь ” , “ Тебя венчала корона ” , “ Хранительница Дева ” , “ Величавая Вечная Жена ” - и только единственный раз в книге Она называется Прекрасной Дамой: Вхожу я в тёмные храмы ,
Совершаю бедные отряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.
Там в лирических стихах поэт повествует о вечайшем событии своей жизни. Подлинность этого свидетельства неоспорима: она доказана всей его жизнью и творчеством. “ Опыт ”Блока должен быть оценен во всей его жизни значительности: он ставит его в один ряд с Яковом Беме , Сведенборгом , Сен– Мартеном , Владимиром Соловьёвым. Он – духовидец. Но- не бесплотный дух. Событие его духовной жизни отражается на всей его душевно- телесной природе. И если душевность не очищена и не просветлена религиозным подвигом и аскезою , преждевременное озарение Духом может вызвать в ней страшные взрывы , породить разрушительные бури. Пучины подсознания отразят в своём лоне свет , как огонь страстей; низшие инстинкты хлынут на поверхность; тёмные силы души вышлют своих двойников. Это раздвоение было как бы предопределено Блоку : он не только провидец , но и влюблённый; и прочитание“ Величавый Вечный Жены ”в плане духовном пересеклось плане не душевном с влюблённостью в невесту . Столкновение этих двух огромных сил было неотвратимо : от таких потрясений раскалывается целостный состав человека . Ольга Михайловна Соловьёва, рассказывает Белый, была очень встревожена стихотворением 1901 года“ Предчувствую Тебя ”. В нём есть строка : Но страшно мне : изменить облик Ты. В первой книге Блока она могла бы отыскать ещё более тревожные признания . Стихотворение 1902 года“ Я – тварь дрожащая ” заканчивается следующими строками : Не знаешь Ты, какие цели
Таишь в глубинах Роз Твоих,
Какие Ангелы слетели,
Кто у преддверия затих…
В Тебе таятся в ожидании
Великий свет и злая тьма–
Разгадка всякого познания
И вред великого ума.
В ком “ злая тьма ”? В Божественной Премудрости, во Владычице Вселенной ? Как в песнопения и молитвы могло ворваться такое кощунство? Или уже сбылось его предчувствие и Она“ изменила свой облик ”? Нет, поэт говорит не об изменении , а о подмене : другая вырастает перед ней, заслоняет её, принимает её черты. И он это знает. В стихотворении“ Будет день – и свершится великое ” мы читаем : Ты другая, немая, безликая ,
Притаилась, колдуешь в тиши.
“ Лучезарному лику ” противопоставлен “ безликий призрак ”, Владычице Вселенной- колдунья , волшебница. Первая сияет в лазури, вторая завивается в метели; вот он снова говорит о ней :
Ты в белой вьюге, в снежном стоне
Опять волшебницей всплыла.
Это её он называет “ злою девой ” , о ней восклицает : “ Как ты лжива и как ты бела ! ” . Это она шепчет ему : “ Не друг, а враг ”. Под враждующей силой её изнемогает его душа. В стихотворении “ Я всё гадаю над тобой ” поэт признаётся : Смотрю в глаза твои порою
И вижу пламень роковой
“ Превращение “”образа Прекрасной Дамы в Незнакомку , Снежную Маску, Фаину и т. д. стало банальным местом в литературе о Блоке. В 1918 году поэт в неизданном предисловии к первой книге протестует против такого“ превратного истолкования ”. “ До сих пор , - пишет он , - я встречаюсь иногда с рассуждениями о “ о превращении ”образа Прекрасной Дамы образ следующих моих книг : Незнакомки , Снежной Маски , России и т. д. Как будто превращение одного образа в другой есть дело простое и естественное ! И главное , как будто сущность , обладающая самостоятельным бытием , может превратиться в призрак , в образ , в идею , в мечту ! …”. С сентября Любовь Дмитриевна возобновляет свои занятия на драматичеких курсах , Александр Александрович–посещает лекции в университете : он специализируется по русской литературе у профессора Шляпкина , пишет рефераты и“ подумывает ” о кандидатском сочинении. “ Новый путь ” скупо помещает его короткие рецензии . “ Новый путь ” , - пишет он отцу , - меня не слишком жалует , как я его ”. А матери сообщает более откровенно : “ Я вполне и окончательно чувствую , наконец , что “ Новый путь ” - дрянь. Бугаев подтвердил это вполне ”. После свадьбы Блока Сергей Соловьёв подружился с графом Розвадовским ; Александру Александровичу это очень нравится. “Я ужасно радуюсь , - пишет он матери , - сближению Серёжи с Розвадовским… Он вышей степени одобрительно тяжеловесен. Он внесёт в кровь нашей священнической– немецкой мистики большую долю польской политико – религиозной породистости и долю религиозного либерализма. Для синтеза ( ! !! ) – важно ”. Иронический тон , “ синтез ”с тремя восклицательными знаками , всё говорит о неуклонном отходе поэта от недавнего прошлого. Цикл “ Стихов о Прекрасной Даме ”замкнут знаменательной датой 7 ноября 1902 года: в этот день Любовь Дмитриевна Менделеева стала невестой Блока. Стихи конца 1902 года и 1903 года , быть может , самые светлые и радостные во всей лирике поэта. Религиозным экстазов проникнуто стихотворение 8 ноября. Верный страж дождался Её прихода , и ликующей Осанной звучит его молитва к Ней.
Я их хранил в пределе Иоанна ,
Недвижный страж , - хранил огонь лампод.
И вот – Она и к Ней – моя Осанна –
Венец трудов – превыше всех наград.
Я скрыл лицо , и проходили годы.
Я пребывал в Служеньи много лет.
И вот зажглись лучом вечерним своды.
Она дала мне Царственный Ответ.
Ещё более экстатично стихотворение , сохранившееся в черновых тетрадях поэта ( 7– 8 ноября 1902 года ). Оно начинается восклицаниями :
Осанна ! Ты входишь в терем !
Ты – голос, Ты – Слава Царице !
Поем , вопием и верим ,
Но нас гнетут багрянице.
Это –то состояние блаженства , когда слова теряют смысл , когда всё существо человека потрясено, когда он“ поёт и вопит ”, ликуя , благословляя и молясь. В другом стихотворении выражается суеверный страх перед неожиданным свершением надежд , перед безмерным : Что скажу я тебе – не знаю.
Может быть от счастья умру.
Но огнём вечерним сгорая ,
Привлеку и тебя к костру.
Бесконечная любовь разрывает человеческое сердце ; ей не вместиться в этом мире ; самая радость становится болью, и умиление перед красотой сгорает слезами ; Что полюбил я в твоей красоте лебединой
Вечно прекрасно, но сердце несчастно.
Я не скрываю, что плачу, когда покланяюсь.
И последняя строфа :
Снова нахмурилось небо, и будет ненастье,
Сердцу влюблённому негде укрыться от боли.
Так и счастливому страшно, что кончится счастье,
Так и свободный боится неволи.
Божественная Любовь нисходит в мир ; и он , - “ владыка земной красоты ” , в чём сердце совершается это таинство, - знает, что “ разгадки для жизни нет ” , что сочетание неба и земли – задача непосильная для человеческой мудрости : И, многовластный, числю, как встарь,
Ворожу и гадаю вновь,
Как с жизнью страстной, я, мудрый царь,
Сочетаю Тебя, Любовь.
На этом сопоставлении человеческой мудрости с благодатью Духа построено известное стихотворение о Царице и Царевне. Царица“ ищет смысла”, читает Голубиную книгу, в которой “ синие загадки”, “ золотые да красные заставки”. А к Царевне прилетают белые птицы, воркующие голуби. И мудрая Царица кланяется“ голубиной кротости” Царевны.
Ты сильна, царица, глубинностью,
В твоей книге раззолочены страницы.
А Невеста одной невинностью
Твои числа замолит , царица.
Поэт отрекается от своего “ духовного веденья”, ворожбы , гаданий, верит; что всё загадки жизни будут загаданы Невестой, её кротостью и мудростью. Притча о Царице и Царевне характерна для благодатного душевного состояния поэта в это счастливое время. Прошлое кажется ему“ гордыней”- он хочет быть чистым и смиренным: Конец всеведущей гордыне.
Прошедший сумрак разлюбя,
На веки преданный Свять не,
Во всём послушаюсь Тебя.
Зима пройдет, в певучей вьюге
Уже звенит издалека.
Сомкнулись царственные дуги,
Душа блаженна, Ты близка.
За несколько дней до свадьбы поэт говорит о рыцарской верности и обете служения. Он знает, что перед ним не счастье , а трудный подвиг : На верном мы стоим пути ,
Избегли плена не впервые.
Веди меня. Чтоб всё пройти,
Нам нужны силы неземные.
Но, смиренно вручая Ей свою жизнь, он не снимает себя страшной ответственности ха Её судьбу. Он–рыцарь и жених, мистически с Ней обручённый. Торжественным языком Апокалипсиса говорит он о своём долге :
Я – меч заострённый с обоих сторон,
Я правлю, Архангел, Её судьбой.
В щите моём камень зелёный зажжён.
Зажжён не мной : Господнеё Рукой.
Они соединены тайной любви : пусть молчание оградит эту тайну от людей : Я к людям не выйду на встречу,
Испугаюсь хулы и похвал.
Пред Тобою Одною отвечу
За то , что всю жизнь молчал.
И последняя строфа :
Я выйду на праздник молчанья,
Моего не заметят лица.
Но во мне потаенное знанье
О любви к Тебе без конца.
В стихотворении : “ Ей было пятнадцать лет ” в простых и немногих словах поэт рассказывает “ повесть ”своей любви : первая детская встреча, объяснение на балу, свидания в церкви. И редкие беседы, и долгие разлуки, и годы молчанья– всё имело тайный смысл : “ то, что свершилось – свершилось в вышине ”. И поэт заканчивает : Этой повестью долгих, блаженных исканий
Полна моя душная , песенная грудь.
Из этих песен создал я зданье,
А другие песни– спою когда – нибудь.
Стихи этого времени, обращённые к Невесте, поражают своей детской чистотой и исступлённым целомудрием. Земная влюблённость, страстность–никогда не врываются в молитвенное созерцание Возлюбленной. В тетрадях Блока хранилась стихотворение : “ Очарованный вечер мой долог “”. В нём есть строфа : Чьи – то очи недвижно и длинно
На меня сквозь деревья глядят.
Всё, что в сердце, - по– детски невинно
И не требует страстных наград.
А между тем страстность была – об этом свидетельствует “ Дневник ”. “ Детская невинность ”достигалась в борениях, в победе духа над плотью. Одно из стихотворений 1903 года поэт не включил в отдел“ Распутья ” - оно появилось только в 1920 году в сборнике “ За гранью прошлых дней ”. Оно бросает неожиданный свет в глубины его “ платонического ” поколения. Вот несколько из него : Глухая полночь медленный кладёт покров ,
Зима ревущим снегом гасит фонари.
Один я жду, я жду, я жду, тебя, тебя.
У чёрных стен твой профиль, стан и смех.
И я живу, живу, живу– сомненьем о тебе.
Приди, приди, приди– душа истомлена.
Один я жду, я жду, тебя, тебя– одну.
Стихотворения конца 1902 года и 1903 года, посвящённые невесте и позже– молодой жене, торжественный эпилог к циклу “ Стихов о Прекрасной Даме ”. Вот почему, издавая 1911 году первый том собрания своих стихотворений, автор поместил их непосредственно за этим циклом, объединив в отделе, озаглавленном“ Распутья ”. Если эпиграфом к “ Стихам о Прекрасной Даме ” можно взять строчку “ Предчувствуя Тебя. Года проходят мимо…” , то к отделу “ Распутья ” подходит строка “ И вот – Она, и к Ней – моя Осанна ”. Но в “ Распутьях ”, наряду со стихами к невесте, символическими в самом высоком смысле, есть и другие, на которых лежит печать манёрного декаднтства. Они связанны с тьмой“ двойников, которая врывалась тревожным шёпотом в мелодию “ Стихов о Прекрасной Даме ”. В “ Распутьях ” тема эта развивается в коротких лирических повестях, тёмно – аллегорических и нарочито –туманных. Они напоминат записи бреда, начных кошмаров. Их аллогическое построение и бессвязные образы овеяны жутью. А. Белый сказал бы, что в них таятся“ ужасики “”. Вот по городу бегает чёрный человек, гасит фонарики, карабкаясь на лестницу, и потом плачет на заре ; вот какие– то люди кричат и визжат у круглых столов ; вдруг кто – то входит и говорит “ Вот моя невеста ”. И тогда тот, кто “ качался и хохотал ” , прижимается к столу и плачет. Вот старуха гадает у входа – и вдруг пожар охватывает дом : На брошенном месте гаданий
Кто – то встал и развеял флаг.
Вот – двойники в костюме Арлекина тащатся по базару : один – юноша, другой – старик, но они “ сплелись, обнялись ” - и Коломбина из своего голубого окна никогда не узнаёт возлюбленного. В этих “ декадантских ”стихах звучат первые ноты той романтической иронии, которой заболел Блок в эпоху создания“ Балаганчика ”. В конце 1903 года в блоковской лирике появляются новые поэтические формы. В пути“ Стихов о Прекрасной Даме ” были пройдены до конца. Поэт почувствовал себя на “ Распутьи ”; пытался разомкнуть магический круг своей юношеской поэзии. Увлечённый книгой Брюсова“ Urbi et Orbi ”, он подражает его образам и ритмам. В стихах его возникает новая тема : город, фабрика, рабочие, городская беднота, цыгане, балаган.
|
