Метаметафора в творчестве Франца Кафки - (реферат)

Дата добавления: март 2006г.

Франц Кафка - писатель замечательный, только очень странный. Может быть, самый странный из тех, что творили в 20-м столетии. И странен он не в последнюю очередь тем, что его прижизненная и посмертная судьба необыденностью своей ничуть не уступает его же сочинениям. Кто-то видит в нем иудейского вероучителя, а кто-то– экзистенциалистского пророка, кто-то – авангардиста, а кто-то – консерватора, кто-то ищет ключ к его тайнам в психоанализе, а кто-то –в анализе семиотическом или структуральном. Но реальный Кафка всегда как бы выскальзывает из границ четкого мироощущения.

Многочисленные литературные школы сменяли друг друга, соперничали между собой это было время бесчисленных "измов". Зрелые годы Кафки пришлись на период становления искусства экспрессионизма- яркого, шумного, кричащего, протестующего. Как и экспрессионисты, Кафка в своем творчестве разрушал традиционные художественные представления и структуры. Но его творчество нельзя отнести ни к одному из "измов", скорее он соприкасается с литературой абсурда, но тоже чисто внешне. Стиль Кафки абсолютно не совпадает с экспрессионистическим, так как его изложение подчеркнуто суховато, аскетично, в нем отсутствуют какие-либо метафоры и тропы.

Всвязи с этим так много точек зрения на его произведения, так много способов прочтения и так мало обстоятельных монографий, посвященных его творчеству, так мало исследователей, которые не побоялись бы погрузиться в сложный, метафизический мир его сочинений.

Темой для данной работы послужила, в общем-то, еще не исследованная никем проблема: “Метаметафора в творчестве Ф. Кафки”, тем сложнее и интереснее представляется данная работа. Ни один из исследователей не упоминает о данном приеме относительно творчества Кафки, но каждый говорит о некой“ кафкиаде”, которая принадлежит “высокому”стилю, поскольку в ней ярко выражена метафизическая природа смеха, метафизическая природа абсурда и т. д.

Каково же определение метаметафоры? “Мистериальная метафора” - можно использовать такое словосочетание для определения метаметафоры. В “Евангелии от Фомы” есть такие слова Христа: “Когда вы сделаете единое как многое - многое как единое, верх как низ - низ как верх, внутреннее как внешнее, внешнее как внутреннее, тогда вы войдете в Царствие”. Некоторые исследователи считают это высказывание самым полным описанием метаметафоры. Синонимами этого слова являются такие слова, как“выворачивание” или “инсайдаут”. Примером данного явления может служить такое высказывание: “Человек - это изнанка неба / Небо - это изнанка человека”. Этот пример взят из стихотворения К. Кедрова “Компьютер любви”. Творчество этого и некоторых других поэтов – наших современников – вписывается в направление под символическим названием “метареализм”, появившееся в 80 –90-х годах нашего столетия в отечественной литературе, и полностью основанное на таких приемах, как метаметафора, метабола и др.

“Мета”- по-гречески "за" чем-либо, "после", то есть это нечто более глубокое, более завуалированное, чем метаметафора. Метаметафоризм есть сгущенная, тотальная метафора, по сравнению с которой обычная метафора должна выглядеть частичной и робкой. Метаметафора - это метафора, где каждая вещь– вселенная. Этот прием способствует созданию нового пространства – “метареальности”. “Метареальность”- это реальность, открываемая за метафорой, на той почве, куда метафора переносит свой смысл, а не в той эмпирической плоскости, откуда она его выносит. Метафоризм играет со здешней реальностью, метареализм пытается всерьез постигнуть иную. Метареализм - это реализм метафоры как метаморфозы, постижение реальности во всей широте ее переносов и превращений.

Метафора четко делит мир на сравниваемое и сравнивающее, на отображаемую действительность и способ отображения. Метабола - это целостный мир, не делимый надвое, но открывающий в себе множество измерений.

Метареализм можно попытаться определить как способ изображения в постоянном преобразовании, метаморфозе, трансформации - как стремление изобразить прорастание и присутствие вечного в реальном, нынешнем, причем связующая ткань и должна быть создана, она и есть незримая цель - это и есть "мета". Теперь становится понятной цель Кафки, которую он, видимо, хотел достичь, например, в новелле“Превращение”. Для "мета" важнейшей изобразительной основой является не язык, а логос более широкое понятие, где контекст, смысл или недооформившаяся в языке структура ощущения первичны. Мир произведений Кафки–это переплетение многих реальностей, связанных непрерывностью внутренних переходов и взаимопревращений. Художник исходит из принципа единомирия, предполагает взаимопроникновение реальностей, а не отсылку от одной, "мнимой" или "служебной", к другой - "подлинной". Созерцание художника фиксируется на таком плане реальности, где "это" и "то" суть одно".

Кафка, изображая душевный мир героя, который являлся для негочем-то вроде терра инкогнита, пытался сделать так, чтобы каждый шаг грозил неожиданными открытиями, за которыми грезились бы еще более грандиозные пространства сейчас это обозначили бы термином“виртуальная реальность”.

Сверхъестественные обстоятельства застают героев Кафки врасплох, в самые неожиданные для них моменты, в самые неудобные место и время, заставляя испытывать“страх и трепет”перед бытием. Из произведения в произведения живописуется история человека, оказавшегося в центре метафизического противоборства сил добра и зла, но не сознающего возможности свободного выбора между ними, своей духовной природы и тем самым отдающего себя во власть стихий.

Когда мы говорим “реальность”, мы имеем в виду все в совокупности - усредненную пробу смеси из миллиона индивидуальных реальностей. Абсурдный герой обитает в абсурдном мире, но трогательно и трагически бьется, пытаясь выбраться из него в мир человеческих существ, - и умирает в отчаянии.

Через все творчество Кафки проходит постоянное балансирование между естественным и необычайным, личностью и вселенной, трагическим и повседневным, абсурдом и логикой, определяя его звучание и смысл. Нужно помнить об этих парадоксах и заострять внимание на этих противоречиях, чтобы понять абсурдное произведение. Произведениям Кафки присуща естественность - это категория, трудная для понимания. Есть произведения, где события кажутся естественными читателю, но есть и другие (правда, они встречаются реже), в которых сам персонаж считает естественным то, что с ним происходит. Имеет место странный, но очевидный парадокс: чем необыкновеннее приключения героя, тем ощутимее естественность рассказа. Это соотношение пропорционально необычности человеческой жизни и той естественности, с которой он ее принимает. Роман“Процесс”в данном отношении особенно показателен. Герой Ф. Кафки осужден. Он узнает об этом в начале романа. Судебный процесс преследует его, но если Йозеф К. и пытается прекратить дело, то все свои попытки он совершает без всякого удивления. Мы никогда не перестанем изумляться этому отсутствию удивления. Именно такое противоречие и является первым признаком абсурдного произведения. Сознание через конкретное отражает свою духовную трагедию; оно может сделать это лишь при помощи вечного парадокса, который позволяет краскам выразить пустоту, а повседневным жестам– силу вечных стремлений.

Метаметафора обнаруживается в наложении двух миров, в столкновении чего-то неестественного с реальным, то есть в абсурдной ситуации. Но осознать наличие этих двух миров - значит уже начать разгадывать их тайные связи. У Ф. Кафки эти два мира - мир повседневной жизни и фантастический. Кажется, что писатель постоянно находит подтверждение словам Ницше: “Великие проблемы ищите на улице”. Тут точка соприкосновения всех литературных произведений, трактующих человеческое существование, - вот в чем основная абсурдность этого существования и в то же время его неоспоримое величие. Здесь оба плана совпадают, что естественно. Оба отражают друг друга в нелепом разладе возвышенных порывов души и преходящих радостей тела. Абсурд в том, что душа, помещенная в тело, бесконечно совершеннее последнего. Желающий изобразить эту абсурдность должен дать ей жизнь в игре конкретных параллелей. Именно так Ф. Кафка выражает трагедию через повседневность, а логику через абсурд. В произведениях абсурда скрытое взаимодействие соединяет логическое и повседневное. Вот почему герой“Превращения”Замза по профессии коммивояжер, а единственное, что угнетает его в необычном превращении в насекомое, - это то, что хозяин будет недоволен его отсутствием. У Замзы вырастают лапы и усики, позвоночник сгибается в дугу. Нельзя сказать, что это его совсем не удивляет, иначе превращение не произвело бы никакого впечатления на читателя, но лучше сказать, что происшедшие с Замзой изменения доставляют ему лишь легкое. беспокойство. Все искусство Ф. Кафки в этом нюансе.

Чтобы выразить абсурд, Ф. Кафка пользуется логической взаимосвязью. Мир Ф. Кафки - это в действительности невыразимая метамеатфорическая вселенная, где человек позволяет себе болезненную роскошь “ловить рыбу в ванне, зная, что там он ничего не поймает”.

Искусство Кафки - искусство пророческое. Поразительно точно изображенные странности, коими так наполнена воплощенная в этом искусстве жизнь, читатель должен понимать не более как знаки, приметы и симптомы смещений и сдвигов, наступление которых во всех жизненных взаимосвязях писатель чувствует, не умея, однако, в этот неведомый и новый порядок вещей себя“вставить”. Так что ему ничего не остается, кроме как с изумлением, к которому, впрочем, примешивается и панический ужас, откликаться на те почти невразумительные искажения бытия, которыми заявляет о себе грядущее торжество новых законов. Кафка настолько этим чувством полон, что вообще невозможно помыслить себе ни один процесс, который в его описании–например, всего-навсего процесс юридического расследования в романе “Процесс” не подвергся бы искажениям. Иными словами, все, что он описывает, призвано“давать показания”отнюдь не о себе, а о чем-то ином. Сосредоточенность Кафки на этом своем главном и единственном предмете, на искажении бытия, может вызвать у читателя впечатление мании, навязчивой идеи.

На протяжении всего романа “Замок”неустанно, всеми средствами обрисовывается и всеми красками расцвечивается гротескная несоизмеримость человеческого и трансцендентного, безмерность божественного, чуждость, зловещность, нездешняя алогичность, нежелание высказать себя, жестокость, безнравственность высшей власти. Кафку считают религиозным юмористом, потому и благодаря тому, что безмерность надмирного , его непонятность и недоступность человеческому разумению он изображает не патетически-помпезно , не посредством грандиозного восхождения в царство возвышенного , как это обычно пытаются делать поэты , а видит и описывает как какой-то австрийскийгосархивс его велеречиво-мелочной , вязкой , недоступной и непредсказуемой бюрократией , с необозримым нагромождением папок и инстанций, с неясной иерерхией чиновников, ответственность которых неустановима, - то есть описывает сатирически, но при этом - с самой искренней, доверчивой, неустанно стремящейся проникнуть в непонятное царство Милости покорностью, которая всего лишь выступает в обличье сатиры, а не пафоса.

Особенность Кафки заключается в том, что он, сохранив всю традиционную структуру языкового сообщения, его грамматико-синтаксическую связность и логичность, связность языковой формы, воплотил в это структуре кричащую, вопиющую нелогичность, бессвязность, абсурдность содержания. Специфически кафкианский эффект–все ясно, но ничего не понятно. Но при вдумчивом чтении, осознав и приняв правило его игры, мы можем убедиться, что Кафка немало чего важного рассказал о своем времени. Начать с того, что он абсурд назвал абсурдом и не побоялся воплотить его.

Новелла “Превращение” (1916) ошеломляет читателя с первой же фразы: “Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое”. Сам факт превращения человека в насекомое, так попросту, в классической повествовательной манере сообщенный в начале рассказа, конечно, способен вызвать у читателя чувство эстетического шока; и дело здесь не столько в неправдоподобии ситуации (нас не шокирует, например, тот факт, что майор Ковалев у Гоголя не обнаружил утром у себя на лице носа), сколько, разумеется, в том чувстве почти физиологического отвращения, которое вызывает у нас представление о насекомом человеческих размеров. Будучи как литературный прием вполне законным, фантастический образ Кафки тем не менее кажется вызывающим именно в силу своей демонстративной“неэстетичности”.

Однако представим себе на минуту, что такое превращение все-таки случайность; попробуем примириться на время чтения с этой мыслью, забыть реальный образ гипернасекомого, и тогда изображенное Кафкой дальше предстанет странным образом вполне правдоподобным, даже обыденным. Дело в том, что в рассказе Кафки не оказывается ничего исключительного, кроме самого начального факта. Суховатым лаконичным языком повествует Кафка о вполне понятных житейских неудобствах, начавшихся для героя и для его семейства с момента превращения Грегора. Все это связано с некоторыми биогрфическими обстоятельствами жизни самого Кафки. Он постоянно ощущал свою вину перед семьей –перед отцом прежде всего; ему казалось, что он не соответствует тем надеждам, которые отец, владелец небольшой торговой фирмы, возлагал на него, желая видеть сына преуспевающим юристом и достойным продолжателем семейного торгового дела. Комплекс вины перед отцом и семьей–один из самых сильных у этой в самом точном смысле слова закомплексованой натуры, и с этой точки зрения новелла“Превращение” - грандиозная метафора этого комплекса. Грегор –жалкое, бесполезное разросшееся насекомое, позор и мука для семьи, которая не знает, что с ним делать.

Однако если творчество Кафки было б только самобичеванием, только изживанием сугубо личных комплексов, едва ли оно бы получило такой мировой резонанс. Последующее поколение читателей снова и снова приходили в ошеломление от того, сколь многие черты общественного бытия 20-го века пророчески предсказал Кафка в своих произведениях. Рассказ“В исправительной колонии”, например, сейчас прочитывается как страшная метафора изощренно-бездушного, мехонической бесчеловечности фашизма и всякого тоталитаризма вообще. Атмосфера его романов“Процесс” и “Замок” восринимается как грандиозная метафора – метаметафора - столь же бездушного и механического бюрократизма. То, как Кафка показал абсурдность и бесчеловечность тотальной бюрократизации жизни в 20-ом веке, поразительно. И ведь наверняка такой степени обесчеловечения общественного механизма европейское общество времен Кафки не знало, если и знало, то, видимо, только в нацистской Германии. Так что здесь какой-то поистине необыкновенный дар смотреть в корень, предвидеть будущее развитие определенных тенденций. И вот тут-то Кафка, между прочим, на какой-то момент соприкасается с устремлениями экспрессионистов: это они мечтали в своем искусстве понимать не единичные явления, а законы; мечтали, но не осуществили этой мечты, а вот Кафка именно ее и осуществил–его сухая, жесткая, без метафор, без тропов, как бы лишенная плоти проза и есть воплощение формулы современного бытия, его самого общего закона; конкретные числа и конкретные варианты могут быть разными, но суть–одна, и она выражается формулой. С чисто художественной, технической стороны Кафка достигает такого эффекта прежде всего с помощью вполне определенного приема. Это прием материализации метафор, причем метафор так называемых языковых, уже стершихся, тех, чей переносный смысл уже не воспринимается. Когда мы говорим, например, о том или ином человеке– “он потерял человеческий облик”, либо о том или ином явлении – “это чистый абсурд”, или “это уму непостижимо”, или “это как кошмарный сон”, мы, по сути, пользуемся такими языковыми метафорами, прибегаем к смыслу не буквальному, а переносному, образному. Мы понимаем, что облик-то все-таки человеческий, а не лошадиный, не собачий и т. д. ; и выражение“уму непостижимо”всего лишь есть сгущение нашего впечатления от какого-либо события; потому что, попроси кто-нибудь нас в следующую минуту рассказать о причинах этого события, мы все-таки объяснение-то дадим; пусть свою версию, но все-таки мы предполагаем всегда, что нашему уму это все же доступно. Кафка последовательно материализует именно эту умунепостижимость, абсурдность, фантасмогоричность. Что больше всего озадачивает в его прозе–это снова и снова всплывающая алогичность, неправдоподобность причинно-следственных сцеплений; особенно это заметно, когда неизвестно откуда вдруг по ходу дела появляются предметя и люди, которых здесь просто не должно быть. Многие исследователи отмечали эту особенность повествования у Кафки. Суть в том, что Кафка весь сюжет своего повествования методически строит по принципу, по какому оформляется“сюжетика”сна. И это уже сложно назвать метафорой. Если вы припомните свои сны, то вы обнаружите, что в сон сразу же вливается то, о чем или ком вы подумали. Все новое сцепляется с другими предметами и явлениями так, как в реальности не может быть.

В обычном, нормальном мире человек, бодрствуя, живет в мире логических причинно-следственных связей, во всяком случае так считает. Ему все привычно и объяснимо, а вот засыпая, человек уже погружен в сферу алогизма. Художественный трюк Кафки в том, что у него все наоборот. У него алогизм и абсурд начинается, когда человек просыпается.

Главный мотив творчества Ф. Кафки – отчуждение человека, его одиночество – полностью раскрываются в его произведениях. В трех романах Кафки – “Америка”, “Замок”, “Процесс”- речь идет о все более тяжелых формах смертельного одиночества. Чем более одинок герой, тем тяжелее его судьба. Карл Россман– герой романа “Америка” - еще только затеривается в перепетиях судьбы; судьба героя “Замка” зашла в тупик, он становится отверженным; Йозеф К. –уже преследуемое животное, доведенное до гибели. В первом романе одиночество еще пока общественное явление, конкретное; во втором– символическое, “метафизическое”, но еще достаточно хорошо ощутимы его конкретные общественные взаимосвязи; в третьем– полностью “метафизическое”, абстрактное, символическое, в реальной жизни совершенно невозможное и абсурдное.

В заключение можно отметить, что метаметафора в творчестве Франца Кафки является не отдельно взятым тропом, а приемом, с помощью которого происходит организация того или иного текста. Метаметафора заключена в самой идее произведения, то есть в превращении Грегора Замзы в насекомое или беспричинный арест Йозефа К. и т. д. С помощью метаметафоры художник добивается необыкновенного эффекта: какой-то абсурдностью, нелепостью он заставляет задумываться над главными законами бытия, над трагичностью человеческой судьбы, над существованием каких-то высших сил, управляющих жизнью людей.

    СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАНЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Анализ стилей зарубежной художественной и научной литературы. М. ,1986. Вып. 5. 2. Аристов В. Заметки о “мета”. //Арион: Журнал поэзии. М. ,1997. Вып. 4(16). 3. Батай Ж. Литература и Зло. М. ,1994.

    4. Бланшо М. От Кафки к Кафке. М. ,1998.
    5. Давид К. Франц Кафка. Харьков, 1998.

6. Карельский А. Лекция о творчестве Франца Кафки. // Иностранная литература. 1995. №8.

7. Литературные манифесты от символизма до наших дней. / Сост. С. Джимбинов. М. ,2000.

    8. Манн Т. В честь поэта. // Нева. 1993. №7.

9. Матран Л. Актуален ли Кафка? // Вопросы философии. 1975. №9. 10. Набоков В. В. Лекции по зарубежной литературе. М. ,1998.

    11. Филологические исследования. М. ,1990.
    РЕФЕРАТ
    по зарубежной литературе
    “Метаметафора
    в творчестве Франца Кафки”.