Проблемы построения теории сознания - (реферат)
Дата добавления: март 2006г.
Сибирское отделение Российской Академии наук
Институт философии и права
Кафедра философии
Жачук Р. А.
Проблемы построения
теории сознания
Работа выполнена аспирантом Философ-консультант:
Института Физики Полупроводников СО РАН д. ф. н. Симанов
Жачук Русланом Анатольевичем Александр Леонидович
Научный руководитель:
д. ф. -м. н. , ведущий научный сотрудник
Ольшанецкий Борис Зейликович
Новосибирск 2000
План реферата
Введение……………………………………………………………………………. 2
Простые проблемы и сложная проблема…………………………………….... 2
Функциональное объяснение……………………………………………………. 6
Некоторые исследования……………………………………………………….... 9
Дополнительный элемент………………………………………………………. 16
Нередукционное объяснение……………………………………………………21
Заключение…………………………………………………………………………24
Список реферируемой литературы……………………………………………. 26
Введение
Сознание представляет собой наиболее трудную проблему в науке о разуме. Нет ничего, что мы знаем более непосредственно, чем сознательные переживания, но также нет и ничего, что было бы труднее объяснить. В последние годы все виды ментальных явлений подвергались научному исследованию, но феномен сознания так и остался не объясненным. Многие исследователи пытались объяснить его, но объяснения всегда не оправдывали надежд. Некоторые пришли к тому, что предположили, что проблема неопределенна и, следовательно, никакого хорошего объяснения нельзя получить. Для того, чтобы объяснить сознание мы должны увидеть основную проблему. В первой части реферата я изолирую действительно сложную часть проблемы от более трактуемых частей и укажу причину, почему феномен сознания так сложно объяснить. В реферате представлена критика некоторых недавних работ, в которых используются редукционные методы при объяснениии сознания. В данной работе доказывается, что эти методы неизбежно потерпят поражение при попытке применить их для объяснения этой сложной части проблемы. После того, как ошибка распознана, путь для дальнейшего прогресса становится открытым. Во второй части реферата я показываю, что если мы примем новый вид нередукционного объяснения, то появляется естественное основание для построения теории сознания.
Простые проблемы и сложная проблема
Не существует единой проблемы сознания. „Сознание“ –неоднозначный термин, имеющий отношение ко многим различным явлениям. Каждое из этих явлений необходимо объяснить, но некоторые из них объяснить легче, чем другие. Для начала полезно разделить проблемы, связанные с сознанием на „сложные“ и „простые“. Простые проблемы сознания это те, которые прямо поддаются исследованию стандартными методами наук о мышлении, посредством чего явление объясняется в терминах алгоритмических или нервных механизмов. Сложные проблемы это те, которые не поддаются объяснению данными методами. Простые проблемы сознания - это проблемы объяснения следующих явлений: способности различать, категоризировать и реагировать на внешние стимулы; интеграция информации системой;
способности системы сообщать о своем ментальном состоянии;
способности системы иметь доступ к своим внутренним ментальным состояниям; фокусировки внимания;
намеренного контроля поведения;
разницы мемежду бодрствованием и сном.
Все эти явления связаны с понятием сознания. Например, иногда говорят, что система обладает сознанием, когда она осознает свое внутреннее состояние и может сообщить о своем внутреннем состоянии. Иногда говорят, что система осознает некоторую информацию, когда она способна реагировать на основе этой информации, или, более строго, когда она интегрирует эту информацию и использует ее в контроле поведения. Мы иногда говорим, что действие сознательно как синоним того, что оно преднамеренно. Часто мы говорим, что организм в сознании, подразумевая то, что он бодрствует. Нет сомнений в том, что все эти явления могут быть научно объяснены. Все они допускают объяснения в терминах вычислительных или нервных механизмов. Например, чтобы объяснить доступ к внутренним состояниям и способность вербализовывать их нам нужно только указать механизм, посредством которого отыскивается и делается доступной для вербального отчета информация о внутренних состояниях системы. Чтобы объяснить интеграцию информации нам необходимо указать механизм, посредством которого она объединяется и используется в дальнейших процессах. Что касается сна и бодрствования, для объяснения этих явлений будет достаточно указать подходящую нейрофизиологическую причину процессов, ответственных за различное поведение живых организмов в этих состояниях. Очевидно, что в каждом из этих случаев подходящая алгоритмическая или нейрофизиологическая модель может объяснить явление. Объяснение сознания не было бы большой проблемой, если бы только эти явления составляли сущность сознания. Хотя в настоящее время мы не имеем полного объяснения этих явлений, мы имеем ясное представление о том, как мы сможем их объяснить. Вот почему я называю эти проблемы простыми проблемами. Конечно, „простые“–относительный термин. Для полного объяснения возможно потребуется век или два трудной эмпирической работы. Однако имеются все основания верить, что применение методов науки о мышлении и нейрологии будет успешным. Действительно сложная проблема сознания это проблема ощущения. Когда мы мыслим или воспринимаем внешний мир, в голове идет процесс обработки информации, но существует также субъективная сторона. Как указал Nagel [1 Nagel, T. 1974. What is it like to be a bat? Philosophical Review 4: 435-50. ], существует что-то, что как бы и есть этот разумный организм. Этот субъективный аспект и есть ощущение. Например, когда мы видим, мы испытываем визуальное восприятие: ощущаем оттенки красного цвета, ощущаем темноту и свет, чувствуем глубину трехмерных объектов в поле зрения. Другие ощущения происходят от восприятий в других модальностях: звук кларнета, запах нашатырного спирта. Затем есть телесные ощущения от боли до оргазма; мысленные картины, вызываемые воображением изнутри; ощущение потока мыслей. Что объединяет все эти состояния так это то, что в них как будто что-то существует. Все они являются ощущениями. Нет сомнений в том, что некоторые организмы испытывают ощущения. Сложность в том, почему эти системы испытывают ощущения. Почему, когда наша познавательная система учавствует в обработке визуальной и звуковой информации мы имеем визуальные или звуковые ощущения: ощущение темно-синего, чувство ноты си? Как мы можем объяснить почему существует что-то, что как бы воспринимает мысленные картины или испытывает эмоции? Известно, что ощущения связаны с физической реальностью, но у нас отсутствует объяснение того, почему и как они возникают. Почему вообще обработка информации должна приводить к богатой внутренней жизни? Объективных предпосылок к этому нет, однако это так. Если какую-то проблему и можно назвать проблемой сознания, то это она. Таким образом, организм обладает сознанием, если в нем есть что-то, что как бы является этим организмом и ментальное состояние обладает сознанием, если что-то как бы есть в этом состоянии. Есть один полезный способ избежать путаницы в терминах (использованный Newell [2Newell, A. 1990. Unified Theories of Cognition. Cambridge, MA: Harvard University Press. ] и Chalmers [3 Chalmers, D. J. 1996. The Conscious Mind. New York: Oxford University Press. ]) это зарезервировать термин „сознание“ для явления ощущения, используя мнеее перегруженный смыслом термин „информированность“ для более простых явлений, описанных выше. Приняв такое соглашение мы намного упростим общение, так как сейчас те, кто говорят о „сознании“ часто подразумевают под этим разные явления. Неоднозначность термина „сознание“ часто использовалась как философами так и учеными, работающими в этой области. Часто можно видеть статью о сознании, начинающуюся со слов о таинственности явления сознания, замечания о странной неуловимости субъекта и беспокойства, что до сих пор мы не имеем теории этого явления. Настоящий же реферат посвящен действительно сложной, но ясной проблеме– проблеме ощущений.
Функциональное объяснение
Почему простые проблемы являются простыми, а сложная проблема сложной? Простые проблемы являются простыми именно потому, что они касаются объяснения познавательных способностей и функций сознания. Чтобы объяснить познавательную функцию, нам необходимо только указать механизм, который может выполнять эту функцию. Методы науки о мышлении идеально подходят для этого типа объяснений и таким образом для объяснений простых проблем сознания. Напротив, сложная проблема является сложной именно из-за того, что она не является проблемой объяснения работы функций. Проблема сохраняется даже после того, когда работа всех относящихся к сознанию функций объяснена. Например, чтобы объяснить способность системы сообщать о своем внутреннем состоянии, нужно просто объяснить, как система выполняет функцию создания отчета о своих внутренних состояниях. Чтобы объяснить доступ к внутренним состояниям системы, нам необходимо объяснить, как внутренние состояния могут влиять на систему и как система может использовать информацию об этих состояниях в управлении процессами. Чтобы объяснить интеграцию информации и контроль поведения, нам нужно объяснить каким образом центральные процессы системы могут объединить содержание различных потоков информации и использовать их для корректировки поведения. Все это есть проблемы объяснения функций. Как мы объясняем действие функций? Указывая механизм, исполняющий функцию. Для этой цели идеально подходят нейрофизиологическое или программное моделирование. Если мы хотим иметь детальное низкоуровневое объяснение, мы должны указать нейронный механизм, ответственный за выполнение этой функции. Если мы хотим иметь более абстрактное объяснение, мы должны указать механизм в алгоритмических терминах. В любом случае мы получим полное и удовлетворительное объяснение. Как только мы указали нейронный или программный механизм, который выполняет функцию, например, вербализации внутренних состояний, мы объяснили это явление. Таким образом, утверждение тривиально. Если явление выражается в терминах функций, то его объяснение включает в себя только объяснение этих функций. В случае явления способности системы сообщать о своих внутренних состояниях это означает, что система имеет способность вербально сообщать о внутренней информации. Когда система бодрствует все это означает лишь, что она соответствующим образом восприимчива к информации из внешнего окружения и способна использовать эту информацию в регуляции поведения. Чтобы увидеть, что вопросы подобного рода являются вопросами определения заметим, что тот, кто говорит „вы объяснили действие функции вербальных сообщений, но вы не объяснили способность системы сообщать о своих внутренних состояниях“, делает тривиальную ошибку. Все, что можно объяснить в способности системы сообщать о своих внутренних состояниях, это объяснить, как работают относящиеся к этой способности функции; то же самое справедливо относительно остальных явлений, относящихся к простым проблемам. Во всех науках высокого уровня редукционное объяснение используется именно таким образом. Например, чтобы объяснить ген нам необходимо указать механизм, посредством которого хранится и передается наследственная информация от одного поколения к другому. По-видимому, эту функцию выполняет ДНК; как только мы объяснили как выполняется функция, мы объяснили, что такое ген. Чтобы объяснить жизнь, мы в конечном счете должны объяснить каким образом система может воспроизводить себя, адаптироваться к своему окружению, осуществлять обмен веществ и так далее. Все эти вопросы являются вопросами о работе функций и таким образом они хорошо подходят для редукционного объяснения. То же самое справедливо для большинства проблем в науке о мышлении. Чтобы объяснить обучение, нам необходимо объяснить, каким образом изменяется поведение системы под действием окружающей ее информации и способ, посредством которого новая информация может быть использована для адаптации действий системы к ее окружению. Если мы укажем, каким образом нейронный или программный механизм выполняет эту задачу, то мы объясним обучение. То же самое можно сказать и о других явлениях мышления, таких как восприятие, память и язык. Иногда функции должны быть охарактеризованы более детально, но очевидно, что насколько наука о мышлении вообще объясняет эти явления, она делает это посредством объяснения действия функций. Когда дело доходит до ощущений этот вид объяснений не работает. Что делает сложную проблему сложной и почти уникальной это то, что это не есть проблема устройства функций. Чтобы понять это, заметим, что даже когда мы объясним работу всех функций мышления, лежащих в непосредственной близости к ощущениям–распознавание образов, деление на категории, доступ к внутренним состояниям, вербализация внутреннего состояния системы–все же останется без ответа вопрос: почему выполнение этих функций сопровождается ощущениями? Простое объяснение функций оставляет этот вопрос открытым. Аналогичного вопроса в объяснении генов, жизни или обучения не существует. Если кто-либо скажет „Я вижу, что вы объяснили каким образом ДНК хранит и передает наследственную информацию, но вы не объяснили почему она является геном“, то он делает логическую ошибку. Все, что означает ген, это объект, который выполняет функции, относящиеся к хранению и передаче информации. Но если кто-нибудь скажет: „Я вижу, что вы объяснили как происходит распознавание образов, интеграция информации и ее вербализация, но вы не объяснили как возникают ощущения на основе этих процессов“, то он не делает логическую ошибку. Этот вопрос является нетривиальным. Этот вопрос является ключевым в проблеме сознания. Почему вся эта обработка информации не идет „в темноте“, безо всякой внутренней жизни? Почему, когда электромагнитные волны попадают на сетчатку глаза и затем этот образ распознается визуальной системой, это ведет к ощущению ярко красного? Мы знаем, что ощущения возникают, когда выполняются эти функции, но сам факт почему они возникают является самой большой загадкой. Существует пробел в объяснениях между объяснением функций и объяснением ощущений и нам необходим объяснительный мостик, чтобы заполнить этот пробел. Чтобы объяснить ощущения нам нужен новый подход. Обычные методы объяснений с помощью алгоритмов и нейронауки не достаточны. Эти методы были развиты специально для объяснений работы функций мышления и в этой области они хорошо работают. Но, по определению, эти методы способны объяснить только работу функций. Когда дело касается сложной проблемы эти стандартные методы бесполезны.
Некоторые исследования
В течение последних нескольких лет проблема сознания рассматривалась в нескольких работах в рамках науки о мышлении и нейронауки. Поэтому может показаться, что анализ проблемы сознания, приведенный выше, ошибочен, однако в действительности более подробное изучение этих работ ведет лишь к поддержке высказанной точки зрения. Как только мы исследуем, какой аспект сознания эти работы имеют целью объяснить и какое явление они в конце концов объясняют, мы найдем, что конечной целью объяснений является всегда одна из простых проблем. Я проиллюстрирую это на двух показательных примерах. Первый пример - это „нейробиологическая теория сознания“, описанная Crick и Koch [4Crick, F. and Koch, C. 1990. Toward a neurobiological theory of consciousness. Seminars in the Neurosciences 2: 263-275. ] (см. также Crick [5Crick, F. 1994. The Astonishing Hypothesis: The Scientific Search for the Soul. New York: Scribners. ]). Теория основана на определенных 35-75 Гц нейронных осцилляциях в коре головного мозга; Crick и Koch предполагают, что эти осцилляции являются основой сознания. Частично это объяснение основано на том, что эти осцилляции коррелируют например с различными образами в визуальной и обонятельной системах, а также потому, что это объяснение предлагает механизм, посредством которого может быть достигнута интеграция информации. Интеграция информации это процесс, посредством которого отдельно представленные куски информации об одном объекте соединяются вместе для использования в дальнейших процессах, например, информация о цвете и форме воспринимаемого объекта обрабатывается по различным каналам визуальной системы, а затем интегрируется. Crick и Koch предположили, что интеграция информации может быть достигнута синхронизацией осцилляций нейронных групп, представляющих соответствующее содержание. Когда два кусочка информации интегрированы, соответствующие нейронные группы осциллируют с одинаковой частотой и фазой. Детали того, каким образом может быть достигнута эта интеграция все еще не совсем ясны, но предположим, что они могут быть выяснены. Что может объяснить получившаяся теория? Очевидно, она может объяснить соединение различных кусочков информации и возможно приведет к более полному пониманию процессов интеграции информации в мозге. Далее Crick и Koch предполагают, что эти осцилляции приводят в действие механизм памяти, поэтому они могут быть ее основой. Эта теория в конечном счете может привести к общему пониманию того, каким образом воспринимаемая информация становится интегрированной и хранится в памяти для использования в дальнейших процессах. Такая теория имела бы ценность, но она бы нам ничего не сказала о том, почему содержание воспринимаемой информации вызывает ощущения. Crick и Koch предполагают, что эти нейронные осцилляции коррелируют с ощущениями. Это утверждение спорно, но даже если мы его принимаем остается вопрос: почему эти осцилляции приводят к ощущениям? Все, что эта теория может объяснить - это роль, которую осцилляции играют в интеграции и хранении информации, но вопрос о том, почему интеграция и хранение информации сами по себе должны сопровождаться ощущениями никогда не будет разрешен данной теорией. Если мы не знаем, почему интеграция и хранение информации должны приводить к ощущениям, то рассказ об осцилляциях не поможет нам в решении сложной проблемы. Наоборот, если бы мы знали, почему интеграция и хранение информации ведет к ощущениям, то нейрофизиологические детали были бы чем-то вроде глазури на пироге. В теории Crick и Koch сделано предположение о связи между интеграцией и ощущениями, но теория ничем не может объяснить эту связь. В конечном счете я не думаю, что Crick и Koch считают, что затрагивают сложную проблему, однако некоторые люди интерпретируют их иначе. Опубликованное интервью с Koch дает нам ясное понимание возможностей данной теории. Итак, позвольте для начала забыть о действительно трудных аспектах, таких как, например, субъективные чувства, для которых может вообще не существовать решения в рамках науки. Субъективный аспект игры– боль, удовольствие, ощущение голубизны, запах розы –по-видимому существует огромная пропасть между материалистическим уровнем описания, объясняющим молекулы и нейроны, и субъективным уровнем. Давайте сконцентрируемся на вещах, которые легче изучать–как, например, визуальная информированность. Сейчас вы говорите со мной, но не смотрите на меня, вы смотрите на чашку каппучино и, таким образом, вы информированы о ней, осознаете ее. Вы можете сказать : “Это чашка и в ней есть некоторая жидкость. “ Если я дам ее вам, вы протянете руку и возьмете ее– вы среагируете разумным образом. Вот, что я называю информированностью [6 "What is Consciousness", Discover, November 1992, p. 96. ]. Второй пример –подход на уровне психологии мышления. Это теория глобального рабочего пространства сознания, описанная Baars в его книге „Когнитивная Теория Сознания“ [7Baars, B. J. 1988. A Cognitive Theory of Consciousness. Cambridge: Cambridge University Press. ]. Согласно этой теории, содержание сознания находится в глобальном рабочем пространстве, причем центральный процессор используется в качестве связующего звена между множеством специализированных бессознательных процессоров. Когда специализированным процессорам нужно распространить информацию на всю систему они делают это, посылая информацию в рабочее пространство, которое действует как доска объявлений для системы, доступная для всех процессоров. Baars использует эту модель для обсуждения многих аспектов человеческой познавательной способности и объяснения некоторых отличий между работой функций мышления в сознательном и бессознательном состояниях. В конечном счете, однако, это есть теория информационной доступности, объясняющая как определенное информационное содержание широко доступно внутри системы, а также теория интеграции информации и способности системы сообщать о своем внутреннем состоянии. Эта теория дает надежду на создание теории информированности, функционально коррелирующей с сознательными ощущениями, но объяснение возникновения самих ощущений остается в стороне. Можно предположить, что согласно этой теории, содержание ощущений есть как раз содержание рабочего пространства. Но даже если это так, ничто внутри самой теории не объясняет, почему на основе информации, находящейся в глобальном рабочем пространстве, возникают ощущения. Лучшее, что может сказать теория это то, что ощущения возникают на основе информации, потому что эта информация глобально доступна. Но теперь вопрос появляется в другой форме: почему глобальная доступность информации должна вызывать ощущения? Как всегда, этот основной вопрос остается без ответа. Почти все последние работы, основанные на подходах к проблеме сознания со стороны науки о мышлении и нейронауки, подвержены аналогичной критике. „Нейронный Дарвинизм“, модель Edelman [8Edelman, G. 1989. The Remembered Present: A Biological Theory of Consciousness. New York: Basic Books. ], например, касается вопроса информированности в восприятии и самоосознания, но она ничего не говорит о том, почему при этом также должны существовать ощущения. Модель Dennett [9 Dennett, D. C. 1991. Consciousness Explained. Boston: Little, Brown. ]„Множественные планы“ большей частью направлена на объяснение вербализации определенного ментального содержания. Теория „промежуточного уровня“ Jackendoff [10Jackendoff, R. 1987. Consciousness and the Computational Mind. Cambridge, MA: MIT Press. ]обеспечивает понимание некоторых вычислительных процессов, лежащих в основе сознания, но Jackendoff подчеркивает, что вопрос о том как все это „проектируется“ в сознательные ощущения остается загадкой. Исследователи, использующие эти методы, часто нечетко выражают свое отношение к проблеме ощущений, однако иногда они занимают ясную позицию. Даже среди тех, кто осознает эту проблему, отношения к ней очень различны. В этих работах использованы множество стратегий в отношении к этой проблеме. Было бы полезно, если бы этот выбор стратегии был чаще явно выражен. Первая стратегия - это просто объяснять что-то другое. Некоторые исследователи понимают, что для сегодняшнего дня проблема ощущений слишком сложна и возможно находится полностью вне сферы науки. Вместо этого эти исследователи работают над одной из более простых проблем, таких как способность системы вербализовывать свои внутренние состояния или проблема самоосознания. Хотя я назвал эти проблемы „простыми“, они являются наиболее интересными неразрешенными проблемами в науке о мышлении, поэтому исследования в этой области определенно важны. Самое плохое, что может быть сказано в адрес этих работ это то, что в контексте исследований сознания эти работы относительно непритязательны и то, что они иногда могут быть неправильно интерпретированы. Второй вариант - это занять более жесткую позицию и отрицать ощущения. Этому посвящены работы Allport [11Allport, A. 1988. What concept of consciousness? In (A. Marcel and E. Bisiach, eds. ) Consciousness in Contemporary Science. Oxford: Oxford University Press. ], Dennett [12 Dennett, D. C. 1991. Consciousness Explained. Boston: Little, Brown. ] , Wilkes [13Wilkes, K. V. 1988. - , Yishi, Duh, Um and consciousness. In (A. Marcel and E. Bisiach, eds. ) Consciousness in Contemporary Science. Oxford: Oxford University Press. ]. В соответствии с этой позицией, если мы объясним доступ к внутренним состояниям системы, вербализацию этих состояний и тому подобные явления, то мы полностью объясним сознание и нет такого явления как „ощущения“, который следовало бы объяснить. Некоторые из исследователей открыто отрицают это явление, аргументируя, например, тем, что то, что не является поддающимся внешней проверке, не может быть реальным. Другие исследователи достигают того же самого результата, допуская существование ощущений, но приравнивают „ощущения“ чему-то вроде способности распознавать образы и вербализовывать внутреннее состояние. Эти подходы ведут к более простой теории, но в конечном счете они не являются удовлетворительными. Ощущения являются ядром нашей внутренней жизни и возможно ключевым понятием, из которого вытекают все остальные явления в науке о сознании. Из-за того, что ощущения имеют статус ключевого понятия, они не могут быть отброшены на манер „духа жизни“ после изобретения новой теории. Скорее, они являются центральной частью, которую любая теория сознания обязана объяснить. Теория, которая отрицает ощущения, „решает“ проблему путем отрицания вопроса. В третьем варианте некоторые исследователи заявляют, что объяснили ощущения полностью. Эти исследователи, в отличие от описанных выше, считают, что ощущения существуют; они предлагают функциональную модель или теорию и заявляют, что она полностью объясняет субъективный характер ощущений (Flohr [14Flohr, H. 1992. Qualia and brain processes. In (A. Beckermann, H. Flohr, and J. Kim, eds. ) Emergence or Reduction? : Prospects for Nonreductive Physicalism. Berlin: De Gruyter. ], Humphrey [15 Humphrey, N. 1992. A History of the Mind. New York: Simon and Schuster. ]). Однако, соответствующий шаг в объяснении делается обычно очень быстро и похож на магию. После объяснения некоторых деталей обработки информации, внезапно возникают ощущения, но остается не объясненным, каким образом эти процессы приводят к возникновению ощущений. Возможно, просто считается что это произойдет автоматически, но тогда мы имеем неполное объяснение. Четвертый, более перспективный подход прибегает к функциональным методам, чтобы объяснить структуру ощущений. Например, есть основания думать, что описание распознанных образов, произведенных визуальной системой может описывать структурные отношения в ощущениях различных цветов, а также в ощущениях от геометрической структуры в поле зрения (см. напимер Clark [16 Clark, A. 1992. Sensory Qualities. Oxford: Oxford University Press. ], Hardin [17Hardin, C. L. 1992. Physiology, phenomenology, and Spinoza's true colors. In (A. Beckermann, H. Flohr, and J. Kim, eds. ) Emergence or Reduction? : Prospects for Nonreductive Physicalism. Berlin: De Gruyter. ]). В целом, определенные сведения о структуре обрабатываемой информации будут соответствовать структуре ощущений. Эта стратегия хороша, но ограничена. В лучшем случае она считает существование ощущений само собой разумеющимся и описывает некоторые факты, касающиеся их структуры, обеспечивая тем самым вид нередукционного объяснения структурного аспекта ощущений. Это полезно для многих целей, но это ничего не говорит нам о том, почему вообще должны существовать ощущения. Пятая стратегия - это изолировать субстрат ощущений. В конце концов, почти все допускают, что ощущения возникают тем или иным образом из процессов в мозге и поэтому имеет смысл выявить тип процессов, из которых они возикают. Crick и Koch делают это например путем выявления того, какие нейроны приходят в возбуждение, коррелируют с ощущениями. Edelman [18Edelman, G. 1989. The Remembered Present: A Biological Theory of Consciousness. New York: Basic Books. ] и Jackendoff [19Jackendoff, R. 1987. Consciousness and the Computational Mind. Cambridge, MA: MIT Press. ]делают похожие заявления. Чтобы доказать правомерность этой позиции, необходим тщательный теоретический анализ, особенно из-за того, что ощущения напрямую не наблюдаются в эксперименте, но когда эта стратегия применяется разумно, она может косвенно пролить свет на проблему ощущений. Однако, тем не менее совершенно ясно, что эта стратегия неполна. Для построения удовлетворительной теории нам нужно знать больше, чем просто какие процессы ведут к возникновению ощущений; нам нужно знать почему они ведут и как. Полная теория сознания должна заполнить этот пробел.
Дополнительный элемент
Мы увидели, что существуют систематические причины по которым обычные методы науки о мышлении и нейронауки терпят поражение при попытках объяснить ощущения. Это случается потому что мы используем не те методы, ничего из того, что они нам дают не может обеспечить объяснения. Чтобы объяснить ощущения нам необходим дополнительный элемент в теории. Те исследователи, которые осознают сложную проблему могут задать вопрос: что это за дополнительный элемент и каким образом он связан с ощущениями? Существуют разные варианты дополнительных элементов. Некоторые исследователи предлагают ввести хаос и нелинейную динамику. Другие думают, что ключ к разгадке лежит в неалгоритмических вычислениях. Некоторые аппелируют к будующим открытиям в нейрофизиологии. Некоторые предполагают, что ключ к загадке лежит в квантовой механике. Легко видеть, почему выдвигаются все эти предположения. Ни один из старых методов не работает, поэтому решение должно соприкасаться с чем-то новым. К сожалению, все эти предположения страдают от тех же старых проблем. Например, неалгоритмические процессы были предложены Penrose [20 Penrose, R. 1989. The Emperor's New Mind. Oxford: Oxford University Press. ], [21 Penrose, R. 1994. Shadows of the Mind. Oxford: Oxford University Press. ]из-за той роли, которую они могут играть в объяснении математической интуиции. Аргументы относительно математики спорны, но даже если они верны и будут получены доказательства существования неалгоритмических процессов в человеческом мозге, это будет лишь описание функций используемых в математических рассуждениях или что-то подобное. Для неалгоритмических процессов также как и для алгоритмических, все тот же вопрос остается без ответа: почему этот процесс должен приводить к появлению ощущений? В ответе на этот вопрос нет особой роли неалгоритмических процессов. То же самое справедливо относительно нелинейной и хаотической динамики. Эти методы могут дать новый взгляд на динамику функций мышления, довольно сильно отличающуюся от динамики, описываемой стандартными методами науки о мышлении. Но из динамики мы получим только больше динамики. В этом случае вопрос об ощущениях остается загадкой как и раньше. Ситуация является немного более прозрачной в свете новых открытий в нейрофизиологии. Эти новые открытия могут помочь нам понять функции мозга, но какой бы нейронный процесс мы не рассматривали, будет возникать тот же самый вопрос. Трудно представить, какие открытия ожидает сторонник новой нейрофизиологии, кроме дальнейшего объяснения когнитивных функций. Это не похоже на открытие воспринимаемого чувствами свечения внутри нейрона! Возможно, самый популярный „дополнительный элемент“ это квантовая механика (Hameroff [22Hameroff, S. R. 1994. Quantum coherence in microtubules: A neural basis for emergent consciousness? Journal of Consciousness Studies 1: 91-118. ]). Привлекательность квантовых теорий сознания скорее всего происходит из Закона Минимизации Непонятного: сознание непонятно и квантовая механика тоже, поэтому две загадки могут иметь общий источник. Тем не менее квантовые теории сознания страдают от тех же трудностей что и нейронная и алгоритмическая теории. Квантовые явления имеют некоторые замечательные функциональные свойства, такие как индетерминизм и нелокальность. Естественно строить предположения, что эти свойства могут играть некоторую роль в объяснении функций мышления, таких как случайный выбор и интеграция информации и эти гипотезы не могут быть отброшены a priori. Но когда дело доходит до объяснения ощущений, квантовые процессы в той же лодке что и любые другие. Вопрос о том, почему эти процессы должны приводить к появлению ощущений остается полностью без ответа. (Одна из привлекательных черт квантовых теорий это то, что в некоторых интерпретациях квантовой механики сознание играет активную роль „коллапсируя“ квантовую волновую функцию. Такие интерпретации спорны, но в любом случае они не дают надежды на объяснение сознания в терминах квантовых процессов. Скорее эти теории подразумевают наличие сознания и используют его для объяснения квантовых процессов. В лучшем случае эти теории что-то говорят нам о роли сознания, которую оно может играть в физике. Они не объясняют как оно возникает. ) В конце концов та же критика применима к любому чисто физическому объяснению сознания. Для любого указанного нами физического процесса останется без ответа вопрос: почему этот процесс должен приводить к появлению ощущений? Рассматривая любой такой процесс не будет никакого противоречия в том, что он будет происходить в отсутствии ощущений. Отсюда следует, что причины физических процессов не скажут нам почему появляются ощущения. Возникновение ощущений не может быть выведено из физической теории. Чисто физическое объяснение хорошо подходит для объяснения физических структур, объяснения макроскопических структур в терминах детального микроструктурного содержания; и оно обеспечивает удовлетворительное объяснение работы функций, описывая эти функции в терминах физических механизмов, которые их выполняют. Так происходит потому что физические причины могут влечь за собой факты, касающиеся структур и функций: как только детали физических причин даны, структурные и функциональные свойства следуют автоматически. Но структура и динамика физических процессов дает только больше структуры и динамики, поэтому структуры и функции это все, что могут объяснить эти процессы. Ощущения не могут быть автоматическим следствием любой физической причины, так как нет смыслового противоречия в том, что любой данный процесс может существовать в отсутствии ощущений. Ощущения зависят от физической реальности, но не автоматически следуют из нее. Мораль всего этого: мы не сможем объяснить ощущения по дешевке. Примечателен тот факт, что редукционные методы - методы, которые полностью объясняют явления высокого уровня только в терминах более элементарных физических проссов–хорошо работают во многих областях. Больщинство биологических явлений и явлений мышления являются автоматическими следствиями более фундаментальных процессов и в этом смысле они объясняются по дешевке. Было бы здорово, если бы редукционные методы также могли бы объяснить ощущения; я долгое время сам надеялся, что это возможно. К сожалению, существуют систематические причины, почему применение этих методов не будет успешным. Редукционные методы являются успешными в большинстве областей из-за того, что все, что нужно объяснить в этих областях это структуры и функции и это как раз тот род вещей, которые вытекают из физической причины. Когда дело доходит до проблем, выходящих за рамки объяснения структур и функций, эти методы бессильны что либо сделать. Это может напоминать заявление виталистов о том, что никакие физические причины не могут объяснить жизнь, но эти две ситуации не являются сходными. Что двигало виталистами в их скептицизме, так это сомнение в том, может ли физический механизм совершать многие специальные функции, ассоциируемые с жизнью, такие как сложное адаптивное поведение и репродукция. Тезис о том, что объяснение функций это единственное, что нужно объяснить был безоговорочно принят, но из-за нехватки детальных знаний о биохемических механизмах виталисты сомневались может ли какой нибудь физический процесс выполнять эти функции. Поэтому они предложили гипотезу „духа жизни“ в качестве альтернативного объяснения. Как только обнаружилось, что физические процессы могут выполнять соответствующие функции, сомнения виталистов растаяли. С другой стороны, когда мы имеем дело с ощущениями, физическое объяснение функций не требуется. Напротив, ключевой момент в том, что объяснения функций не достаточно для объяснения ощущений. Этот базисный ключевой момент не является чем то, на что могут повлиять будущие исследования в нейронауке. Аналогичным образом, ощущения не подобны „духа жизни“. „Дух жизни“ был положен в основу объяснений для того, чтобы объяснить соответствующие функции и следовательно мог быть отброшен, когда эти функции были объяснены без него. Ощущения же не являются способом объяснить что-то, а сами по себе требуют объяснений и поэтому не могут быть отброшены таким образом. Существует искушение заметить, что все виды загадочных явлений в конце концов объяснялись в физических терминах. Но все они были проблемами наблюдаемого поведения физических объектов, что сводилось к проблемам объяснения структур и функций. Из-за этого все эти явления были объяснены в терминах физики, даже если в каком-то моменте были основательные причины подозревать, что такое объяснение никогда не появится. Индукция, идущая от этих случаев дает сбой в случае проблемы сознания, которая не является проблемой физических структур и функций. Проблема сознания является загадочной на совершенно иной манер. Анализ проблемы показывает нам, что ощущения это не тот род вещей, который может быть полностью объяснен редукционным образом.
Нередукционное объяснение
В этой ситуации некоторые исследователи отказываются от исследований в этой области, утверждая, что мы никогда не будем иметь теорию ощущений. Например, McGinn [23 McGinn, C. 1989. Can we solve the mind-body problem? Mind 98: 349-66. ]утверждает, что проблема слишком сложна для нашего ограниченного ума; наше познание ограничено в отношении этого явления. Другие утверждают, что проблема ощущений полностью лежит вне области научных исследований. Я думаю этот пессимизм преждевременен. Это не повод отказываться от исследований; это место, где ситуация становятся интересной. Там, где простые методы объяснений не работают, нам нужно исследовать альтернативные возможности объяснений. Понимая, что редукционные объяснения невозможны, нередукционное объяснение становится естественным выбором. Хотя значительное число явлений объяснимо полностью через понятия, которые проще чем эти явления, это не универсальное правило. В физике иногда случается так, что данное понятие должно быть принято как фундаментальное. Фундаментальные понятия не объясняются в терминах более простых. Вместо этого их берут за основу и создают теорию того, как они соотносятся со всем остальным в мире. Например, в 19-ом веке обнаружилось, что электромагнитные процессы не могут быть объяснены полностью в терминах механических процессов, с которыми в то время только и имели дело физические теории, поэтому Максвелл ввел электромагнитный заряд и электромагнитные силы в качестве новых фундаментальных понятий физической теории. Чтобы объяснить электромагнетизм онтология физики должна была быть расширена. Были необходимы новые базисные свойства и базисные законы, чтобы дать удовлетворительное объяснение явлениям. Другой пример того, как физическая теория берет некоторые свойства в качестве фундаментальных - это пример с массой и пространством-временем. Не было сделано попыток объяснить эти свойства в терминах чего-либо более простого. Однако это не исключает возможности создания теории, в которую понятия о массе и пространстве-времени входят в качестве фундаментальных. Существует сложная теория о том, как эти свойства соотносятся друг с другом и базисные законы, в которые они входят. Эти базисные принципы используются для объяснения многих известных явлений, касающихся массы, пространства и времени. Я считаю, что в теорию сознания ощущения должны входить как фундаментальное свойство. Мы знаем, что теория сознания требует дополнения нашей онтологии чем-то фундаментальным, так как любая чисто физическая теория совместима с отсутствием сознания. Мы можем добавить некоторое совершенно новое нефизическое свойство, из которого могут быть выведены ощущения, но в настоящее время трудно сказать какое это было бы свойство. Более естественно, если мы примем сами ощущения как фундаментальное свойство мира вместе с массой, зарядом и пространством-временем. Если мы примем ощущения в качестве фундаментального свойства, то мы сможем начать конструировать теорию сознания. Где есть фундаментальное свойство, там есть фундаментальные законы. Нередукционная теория ощущений должна добавить новые принципы в набор основных законов природы. В конечном счете эти базисные принципы будут составлять суть теории сознания. Также как мы объясняем известные природные явления, связанные с массой в терминах более базисных принципов, включающих в себя понятие о массе и других сущностях, мы сможем объяснить известные явления, связанные с ощущениями в терминах более базисных принципов, включающих в себя понятие об ощущениях и других сущностях. В частности, нередукционная теория сознания установит базисные принципы, которые укажут нам как ощущения зависят от физических свойств мира. Эти психофизиологические принципы не изменят физических законов, так как по-видимому физические законы уже формируют замкнутую систему. Скорее они будут добавлением к физической теории. Физическая теория дает нам теорию физических процессов, а психофизическая теория скажет нам как эти процессы приводят к ощущениям. Мы знаем, что ощущения зависят от физических процессов, но мы также знаем, что эта зависимость не может быть выведена из одних только физических законов. Новые базисные принципы, постулированные нередукционной теорией, дают нам дополнительный элемент, нужный нам для заполнения пробела в объяснениях. Конечно, принимая ощущения как фундаментальный принцип, мы не поймем, почему вообще существуют ощущения. Но то же самое справедливо для любой фундаментальной теории. Ничто в физике не скажет нам почему вообще существует материя, но мы не считаем это недостатком теорий материи. Определенные свойства мира должны быть приняты в качестве фундаментальных любой научной теорией. Теория материи может объяснить все факты о материи, показывая каким образом они являются следствиями основных законов. То же самое будет справедливо относительно теории ощущений. Эта позиция квалифицируется как дуализм, так как она постулирует базисные свойства вне свойств описанных физикой. Но она является невинной версией дуализма, полностью совместимого с научным взглядом на мир. Ничто в этом подходе не вступает в противоречие ни с чем в физической теории; нам просто требуются дополнительные принципы, чтобы объяснить каким образом ощущения возникают из физических процессов. В этой теории нет ничего особенно спиритуалистического–в целом она имеет форму физической теории с несколькими фундаментальными понятиями, соединенными фундаментальными законами. Она слегка расширяет онтологию, но Максвелл сделал то же самое. В самом деле, общая структура этой теории полностью натуралистическая, допускающая, что в конечном счете вселенная объяснима в терминах базисных сущностей, подчиняющихся простым законам и, допускающая существование теории сознания, выраженной в терминах таких законов. Если вопрос в том как назвать данную точку зрения, то я бы предложил назвать ее натуралистическим дуализмом. Если эта точка зрения верна, то теория сознания будет некоторым образом подобна скорее теории в физике нежели теории в биологии. Теории в биологии не содержат фундаментальных принципов, и поэтому теории в биологии имеют определенную сложность, но теории в физике, покуда они имеют дело с фундаментальными принципами стремятся к простоте и изяществу. Фундаментальные законы природы являются частью основного содержания мира, и физические теории говорят нам, что это основное содержание необыкновенно простое. Если теория сознания также включает в себя фундаментальные принципы, то мы должны ожидать того же. Принципы простоты, изящества и даже красоты, которые руководили исследованиями физиков в поисках фундаментальной теории также справедливы в отношении теории сознания.
Заключение
Я считаю, что теория сознания появится не скоро. Мы уже находимся в том состоянии, в котором понимаем определенные ключевые факты о взаимоотношении между физическими процессами и ощущениями и некоторые правила, которые их соединяют. Оставив в стороне редукционное объяснение, мы можем рассматривать эти факты как начальные данные для построения нередукционной теории сознания и дающие ограничения, которые будут входить в законы, составляющие окончательную теорию. Существует очевидная проблема, мешающая развитию теории сознания, эта проблема –нехватка объективных данных. Ощущения не наблюдаемы напрямую в эксперименте, поэтому мы не сможем получить данные о взаимоотношении физических процессов и ощущений в будущем. Тем не менее, все мы имеем доступ к богатому источнику данных в себе самих. Многие важные соотношения между ощущениями и физическими процессами могут быть выведены из наблюдений за собственными ощущениями. Также существует непрямой источник данных, например, в какой-то степени можно полагаться на вербальные сообщения субъекта, как отражающие его ощущения. Эти методы имеют свои ограничения, но мы имеем более чем достаточно данных, чтобы начать строить теорию. Философский анализ также полезен для анализа данных, которые мы имеем. Этот вид анализа может дать некоторые принципы, касающиеся сознания и посредством этого придать форму окончательной теории. Метод мысленного эксперимента также может принести свои плоды. И наконец, тот факт, что мы собираемся создать фундаментальную теорию означает, что мы можем обращаться к таким неэмперическим ограничениям теории как простота, однородность теории и тому подобным. Мы должны пытаться систематизировать имеющуюся у нас информацию, расширять ее как только можно с помощью точного анализа и затем пытаться вывести простейшую возможную теорию, объясняющую эти данные, при этом помня, что эта теория должна стоять в ряду других фундаментальных теорий мира. Такие теории всегда будут сохранять умозрительный элемент, не присутствующий в других научных теориях и это будет происходить из-за невозможности решающих объективных экспериментальных проверок. Однако, мы определенно можем создать теории, совместимые с имеющимися данными и сравнить их между собой. Даже в отсутствии объективных наблюдений за ощущениями, существуют множество критериев для оценки таких теорий: простота, внутренняя согласованность, согласованность с теориями в других областях, способность воспроизвести ощущения, известные нам в опыте и даже согласованность со здравым смыслом. Возможно, даже после использования всех этих ограничений, останется значительная неопределенность, но по крайней мере мы можем создать правдоподобные кандидаты в теорию. Только когда мы создадим этих кандидатов в теорию, мы сможем их сравнить. Нередукционная теория сознания будет состоять из некоторого числа психофизических принципов, соединяющих свойства физических процессов со свойствами ощущений. Мы можем представлять себе эти принципы, как указывающие путь, следуя которым ощущения возникают из физических процессов. В конечном счете эти принципы должны сказать нам какие виды физических систем имеют ощущения и для систем, которые их имеют, они должны сказать нам какой вид физических свойств ответственен за возникновение сознания, а также какие ощущения мы должны ожидать в любой физической системе. Это сложная задача, но нет причин, чтобы не начать решать ее.
Список реферируемой литературы
Allport, A. 1988. What concept of consciousness? In (A. Marcel and E. Bisiach, eds. ) Consciousness in Contemporary Science. Oxford: Oxford University Press. Baars, B. J. 1988. A Cognitive Theory of Consciousness. Cambridge: Cambridge University Press. Chalmers, D. J. 1996. The Conscious Mind. New York: Oxford University Press. Clark, A. 1992. Sensory Qualities. Oxford: Oxford University Press. Crick, F. 1994. The Astonishing Hypothesis: The Scientific Search for the Soul. New York: Scribners. Crick, F. and Koch, C. 1990. Toward a neurobiological theory of consciousness. Seminars in the Neurosciences 2: 263-275. Dennett, D. C. 1991. Consciousness Explained. Boston: Little, Brown. Edelman, G. 1989. The Remembered Present: A Biological Theory of Consciousness. New York: Basic Books. Flohr, H. 1992. Qualia and brain processes. In (A. Beckermann, H. Flohr, and J. Kim, eds. ) Emergence or Reduction? : Prospects for Nonreductive Physicalism. Berlin: De Gruyter. Hameroff, S. R. 1994. Quantum coherence in microtubules: A neural basis for emergent consciousness? Journal of Consciousness Studies 1: 91-118. Hardin, C. L. 1992. Physiology, phenomenology, and Spinoza's true colors. In (A. Beckermann, H. Flohr, and J. Kim, eds. ) Emergence or Reduction? : Prospects for Nonreductive Physicalism. Berlin: De Gruyter. Humphrey, N. 1992. A History of the Mind. New York: Simon and Schuster. Jackendoff, R. 1987. Consciousness and the Computational Mind. Cambridge, MA: MIT Press. McGinn, C. 1989. Can we solve the mind-body problem? Mind 98: 349-66. Nagel, T. 1974. What is it like to be a bat? Philosophical Review 4: 435-50. Newell, A. 1990. Unified Theories of Cognition. Cambridge, MA: Harvard University Press. Penrose, R. 1989. The Emperor's New Mind. Oxford: Oxford University Press. Penrose, R. 1994. Shadows of the Mind. Oxford: Oxford University Press. Wilkes, K. V. 1988. - , Yishi, Duh, Um and consciousness. In (A. Marcel and E. Bisiach, eds. ) Consciousness in Contemporary Science. Oxford: Oxford University Press.
"What is Consciousness", Discover, November 1992, p. 96.
|
