Философские идеи И. Канта - (реферат)

Дата добавления: март 2006г.

    МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
    БЕЛОРУСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
    Кафедра политологии
    РЕФЕРАТ на тему:
    “Философские идеи И. Канта”
    Выполнил студент I курса ФБД: Клименок М. А.
    Проверил преподаватель: Васильева И. Л.
    Минск 2001г.
    Список использованной литературы:
    1. Введение в философию: Учебник для вузов. В 2ч. Ч. 1
    / Под общ. ред. И. Т. Фролова. – М. : Политиздат, 1989.

2. Шаповалов В. Ф. “Основы философии. От классики к современности”: Учеб. пособие для вузов. – М. : ФАИР-ПРЕСС, 1999.

От Р. Декарта до И. Канта пролегает целая эпоха. По справедивости следует упомянуть как минимум двух мыслителей. Это Дж. Локк и Г. Лейбниц. Их труды составили важную веху в эволюции философской и научной мысли. И все же, не кто иной, как И. Кант сумел обобщить в своем творчестве то, что накопила Европа в период после декартовских новаций. Свою долгую восьмидесятилетнюю жизнь И. Кант провел безвыездно в родном Кенигсберге (ныне Калининград) в Восточной Пруссии. Отец его был небогатым ремесленником. Будущий мыслитель получил образование в протестантской школе. Закончив богословский факультет Кенигсбергского университета, он несколько лет проработал домашним учителем в богатых семействах, затем до конца своих дней занимался научно-философской и преподавательской деятельностью в стенах университета родного города. С детства И. Кант отличался слабым здоровьем. Однако благодаря строгой самодисциплине и аскетическому образу жизни он достиг того, что дожил до глубокой старости.

    Смысл учения И. Канта в контексте новоевропейской культуры

И. Кант внес свой вклад в дальнейшее развитие и утверждение основных особенностей новоевропейской культуры. Напомним, что ранее они были сформулированы нами следующим образом: активное отношение к миру (“западный активизм”) и формирование такого понимания научного знания, которое исключало бы из науки всякий субъективный произвол, сделало бы ее знанием общеобязательным—всеобщим и необходимым. Что касается первого (активизма), то здесь вклад И. Канта кажется не столь очевидным: философ делает акцент на активности во внутреннем (духовном) плане. С его точки зрения

сфера подлинной свободы —это сфера духа, т. е. сфера внутреннего мира человека. Именно в своем духовном мире человек волен самоопределяться по собственному усмотрению в отличие от мира природы. В последнем царствует необходимость, что подтверждается открываемыми наукой законами природы. Законы природы, формулируемые наукой, действуют с железной необходимостью, не зависящей от человека. Обоснованию и изучению сущности научных (т. е. общеобязательных) истин посвящена значительная часть творчества мыслителя, прежде всего его знаменитый труд “Критика чистого разума” (1781). “Критика” для И. Канта — это уяснение возможностей и границ, в данном случае —познавательных способностей человека. Одной из таких способностей является то, что у мыслителя получило название“чистого разума”. Чистый разум —это способность к теоретическому, т. е. научному мышлению. Этим он отличен от практического разума—способности человека строить свои отношения с другими людьми, определенным образом вести себя. Согласно И. Канту, как теоретический, так и практический разум имеют свои возможности и пределы, в рамках которых они только и могут быть признаны компетентными. Они не только взаимно ограничивают друг друга (практический разум полагает границы чистому разуму и наоборот), но и заключают ограничения внутри себя. Последнее означает, что разум, как и все другие познавательные способности человека, имеет свою внутреннюю структуру и закономерности функционирования. Следовательно, эти способности могут быть изучены строго научно. По сути дела, в этом состояло великое открытие И. Канта—он показал, а затем раскрыл, что процесс познания может быть рассмотрен особо, отдельно от других. Гносеология (наука о познании) может быть построена как точная наука на манер математического естествознания. Построению такой науки о познании посвящена значительная часть творчества мыслителя. Она во многом совпадает с его философией в целом. Сам И. Кант сравнивал свой подход с революцией, совершенной Н. Коперником. Своеобразный “коперникианский переворот”, произведенный И. Кантом, состоял в том, что мыслитель предложил переместить центр рассмотрения (подобно тому как Н. Коперник переместил центр мира) с того, “что познается” (предмета познания), на то, “с помощью чего и как познается” (познавательные способности человека). Решая задачу создания гносеологии, отвечающей критериям научности, И. Кант поступал в соответствии с духом эпохи. Одновременно он вносил новый вклад в торжество новоевропейской науки. Заложенный Р. Декартом взгляд на общеобязательный и в этом смысле“безличный”характер научного знания получил у И. Канта Дальнейшее развитие. Но И. Кант переносит подход, примененный до него в сфере естествознания, на ту сферу, которая издавна была сфе-рой метафизики. Теперь ему необходимо провести новые разграничительные линии между наукой и нравственностью, между наукой и личной душевной жизнью и даже между последней и этикой (наукой о нравственности). Система разграничительных линий—характерная черта философии И. Канта, на нее следует обратить особое внимание. Характерен пример, который приводит в своей книге известный русский философ Ф. Степун (1889-1965). Ему довелось быть учеником профессора В. Виндельбанда, глубокого знатока творчества И. Канта, одного из представителей школы неокантианства, возникшей в конце XIX — начале XX в. “В семинаре Виндельбанда шла оживленная дискуссия о свободе воли. Виндельбанд разъяснял свою (в основе кантовскую) точку зрения, согласно которой признание за человеком свободной воли с научной точки зрения невозможно, а с нравственной —необходимо. Вполне понимая эту методологическую мысль, я все же настойчиво допрашивал Виндельбанда, какая же точка зрения, научная или этическая, соответствует высшей истине. С непринятою в университете горячностью я доказывал маститому философу, что его методологическое разрешение проблемы было бы допустимо лишь в том случае, если бы у каждого преступника было бы две головы: одна для снесения с плеч, как того требуется с нравственной точки зрения, согласно которой человек отвечает за свои поступки, а другая для оставления ее на плечах ввиду господства над душою человека закона причинности, не признающего различия между добром и злом. Это мое <.... > соображение Виндельбанд спокойно и снисходительно парировал выяснением третьего методологического ряда. Вопрос о наказании разрешался им и не в научно-причинном, и не в этически-нормативном плане, а в плане целесообразности. Наказание преступника он оправдывал необходимостью охранения общества и государства от “асоциальных элементов”. В связи с такой постановкой вопроса Виндельбанд допускал <.... > ослабление наказания в благополучные времена и требовал резкого его усиления в эпохи войн и революций. Этот“цинизм”до глубины души возмутил меня.... Когда спор <.... > окончательно загнал меня в тупик, я, набравшись храбрости, в упор спросил его: как, по его мнению, думает сам Господь Бог, будучи высшим единством мира. Он ведь никак не может иметь трех разных ответов на один и тот же вопрос.... Ласково улыбнувшись мне своего умно-проницательной улыбкою, он ответил, что на мой вопрос у него, конечно, есть свой ответ, но это уже его“частная метафизика”(Privat metaphysik), его личная вера, не могущая быть предметом семинарских занятий”1.

Кантовская философия в двух ее важнейших разделах — учении о познании и этике — сознательно строится по образцу объективной науки. (Основные черты этого образца разработаны Р. Декартом и другими мыслителями XVII в. ) А раз это так, то в такой философии для интимных откровений и душевных излияний уже нет места. Личные взгляды превращаются в частное дело индивида — “приватную метафизику”, по словам В. Виндельбанда. Они не только не могут быть предметом университетского семинара, но и не должны определяться государственной или иной властью, контролироваться ею. Отсюда прямо вытекает идея либерального государства. Одним из основоположников этой идеи по праву считается И. Кант, о чем мы специально скажем ниже. Пока же вернемся к общей характеристике кантовской философии. В результате кантовского переворота в философии изучение познавательных способностей становится важнейшей философской темой. Таким образом, гносеология, или учение о познании, оказывается отправным пунктом кантовской системы. И. Кант выделяет три формы, или три главные способности познания—чувственность (органы чувств), рассудок, разум. Однако интересуют они мыслителя лишь постольку, поскольку участвуют в производстве знания особого типа—знания необходимого и всеобщего. Это то самое знание, которое со времен Р. Декарта только и может считаться подлинно научным. Такое знание выражается через суждения определенного типа. Согласно Канту— это “синтетические суждения априори”, или “априорные синтетические суждения”. Их отличают две характеристики. Во-первых, они не вытекают из опыта; в них констатируется то, что носит доопытный— “априорный” — характер. Этим они отличаются от суждений опытного — “апостериорного” — характера. Во-вторых, в них полагается нечто новое, не содержащееся в понятии того, о чем в них сказывается. Этим они отличаются от суждений аналитических. В последних предикат вытекает из субъекта, например: “тело есть нечто протяженное”. Эта истина имеет всеобщий характер, но только потому, что протяженность уже содержится в понятии тела. Это суждение аналитическое.

Синтетические суждения априори характерны для математики: арифметики и геометрии. Все арифметические операции суть не что иное, как такого рода суждения. На чем основывается наше убеждение в их истинности? Или же, например, геометрический тезис о том, что кратчайшее расстояние между двумя точками есть прямая, —почему он нам кажется естественным? Ответ И. Канта таков. В основе арифметики лежит наше представление о временной последовательности, о промежутке между “до” и “после”. Само понятие числа есть промежуток между “до” и “после”. Что такое число “3”? Это то, что расположено между “2” и “4”, предыдущими и последующими числами. Мы воспринимаем мир не хаотически, а в определенной временной упорядоченности. Именно это и рождает способность к счету, а вместе с ней и возможность арифметики. Аналогичным образом пространственная упорядоченность нашего восприятия есть условие и гарантия истин геометрии. Следовательно, пространство и время, как формы упорядочения мира, суть условия возможности математики как строгой науки. Вместе с этим становится возможным математическое естествознание, построенное не только на экспериментальных констатациях, но формулирующее истины, не зависящие от наблюдений, т. е. всеобщие и необходимые. Учение И. Канта о связи математики с пространственно-временной упорядоченностью вызвало к жизни самые разнообразные суждения. Дискуссия среди философов и математиков не затихает и по сей день. Она уже давно перешла в сферу довольно специальную, получившую название “философии математики”. Поэтому ограничимся замечанием относительно того, что, с точки зрения предложенной нами трактовки И. Кант ничего не говорит о природе пространства и времени как таковых. Он лишь утверждает, что человек воспринимает мир не иначе ^как форму пространственно-временных отношений. Именно поэтому он называет пространство и время“априорными формами чувственности”. Пространственно-временная упорядоченность восприятия лежит в основе всех иных форм упорядочения и, в конечном итоге, в основе научного знания в его теоретической форме. В связи с этим адресуемые И. Канту упреки в субъективизме его учения о пространстве и времени — не более чем недоразумение. Эти упреки —следствие отрыва при рассмотрении данного учения от той задачи, в рамках которой его развивает И. Кант, а именно от исследования познавательных способностей человека относительно возможностей производства знания всеобщего и необходимого, т. е. научно-теоретического. И можно смело констатировать, что уже на одном из первых этапов этого исследования И. Кант обнаружил связь между, казалось бы, далекими вещами—истинами математики и тем способом, каким человек воспринимает мир посредством органов чувств—пространством и временем. Характер этого восприятия не зависит от человеческого произвола и в этом смысле является общим для всех людей. Тем не менее ученый исходит из того, что восприятия отдельных людей очень разнятся между собой. Поэтому при изучении закономерностей познания на всех его этапах нужно исходить из представления о некоторой модели познавательных способностей “человека вообще”. С этой целью И. Кант вводит специальное понятие “трансцендентальный субъект”. 2. Трансцендентализм учения И. Канта

“Трансцендентальное значение принадлежит всем априорным условиям опыта (т. е. тем функциям воззрения и рассудка, которые не вытекают из опыта, а определяют его.... ), а также идеям в их истинном смысле, как принципам и постулатам разума; наука, изучающая эти априорные основы всего существующего, есть трансцендентальная философия, или (истинная) метафизика, — так именно обозначал Кант свою собственную философию.... ” Итак, кантовская философия, по определению самого автора, есть философия трансцендентальная. Отсюда ясно, сколь большое значение придавал И. Кант этому мудреному и звучному термину. Действительно, в системе кенингсбергского мыслителя термин “трансцендентальное” выполняет многообразные функции. Прежде всего философия трансцендентальная призвана быть противопоставленной философии трансцендентной, т. е. “запредельной” — такой философии, которая берется рассуждать о вещах, которые не могут быть никак представлены ни в чувственности, ни в рассудке, ни в разуме, а являются предметом веры. Предметы веры, согласно И. Канту, должны быть вынесены за скобки научной философии. Они могут оставаться важной частью“индивидуальной метафизики”. Сам мыслитель был глубоко верующим христианином-протестантом. Но вера —за пределами науки и научной философии. Именно поэтому И. Кант предпринимает критику всех известных доказательств бытия Бога, ибо все они построены на неверной предпосылке — якобы предметы веры могут быть доказаны или опровергнуты средствами разума, т. е. средствами науки. Вера — это сугубо личное, “святая святых” личности. По сути, она у каждого своя, отличная от веры других. Точно так же у каждого свой опыт. Поэтому опытное знание также не может быть предметом научной, т. е. общезначимой, философии. Следовательно, статусом универсального, общечеловеческого, не зависящего от индивидуальных различий людей обладает то, что не является предметом веры, с одной стороны, и то, что не связано непосредственно с опытом — с другой. Именно эта сфера, лежащая в промежутке между верой и опытом, может быть исследована научно. Она есть предмет трансцендентальной философии. Выводы такой философии могут быть восприняты всеми людьми, так же как ими воспринимаются истины естествознания. Но это одновременно означает, что такая философия описывает не конкретного (эмпирического) человека, а некоторую модель“человека вообще” —трансцендентального субъекта. И. Кант убежден, что можно отвлечься от видимых отличий между людьми, от всяческих индивидуальных особенностей и выявить свойства познания, в общих чертах присущие всем. Люди способны познавать научно, т. е. одинаковым для всех путем. Главное условие—наличие обычного человеческого ума. Но из этого главного условия вытекает еще одно, не столь очевидное—дисциплина ума. И. Кант рассматривает ее не как внешнюю дисциплину, а как то, что неотъемлемо присуще самому уму. В свою очередь, сам ум и присущая ему дисциплина— свидетельство того, что личность существует как целостность, она способна сохранять себя, не рассыпается на фрагменты. Человек, сохраняющий последовательность (принцип) мышления и поведения, есть личность. Единство, присущее личности, И. Кант называет“синтетическим единством трансцендентальной апперцепции”. За сложной кантовской терминологией скрывается не что иное, как дальнейшее развитие декар- товского cogito. Это единство самосознания, т. е. сохранение субъектом своего внутреннего, ничем внешним не обусловленного тождества: “Я” = “Я”. Единство самосознания есть условие познания и свидетельство здравого человеческого ума. Пока мы люди, мы стремимся сохранить последовательность мысли. И наоборот, пока мы стремимся сохранить последовательность мысли, мы люди, разумные существа. В частности, поэтому нам понятны истины науки. По этой же причине нам могут быть понятны истины общечеловеческой морали. О кантов-ской трактовке морали специально пойдет речь позже. Сейчас ответим на вопрос: “Как же представляет И. Кант главные черты познания, осуществляемые трансцендентальным субъектом? ” Согласно И. Канту, чтобы нечто могло быть познано, оно должно быть помыслено. Непомысленная вещь никак не представлена в сознании, и поэтому, конечно, не может быть познана. Идея И. Канта основана на различении понятий“помыслить” и “познать”. Научно-теоретическое познание имеет дело с мыслимыми предметами. Таковы в первую очередь понятия математики и математического естествознания. Как же человек мыслит нечто, чему нет прямых аналогов в чувственно воспринимаемом мире, например, “число”, “сила”, “масса”, “точка”, “добро”, “справедливость”и др. ? Для этого существует специальная способность. Мылитель называет ее способностью продуктивного воображения. Он хочет тем самым сказать, что теоретическое познание предполагает конструктивную деятельность сознания. Теоретик сначала мысленно конструирует нечто, а затем познает то, что уже помыслено. Так, сам И. Кант сначала сконструировал трансцендентального субъекта, а затем описал его свойства. Открыватели математического анализа изобрели понятия математического предела, функции, производной и т. д. , а затем исследовали их свойства. Мыслимые и познаваемые вещи— это, с точки зрения И. Канта, феномены или явления. За явлениями стоят “вещи сами по себе”, как они есть, или ноумены. Наукой познаются лишь феномены, а не ноумены, поскольку вещь сама по себе, во всей ее полноте, не может быть представлена в сознании. Теоретическое познание вещи самой по себе, вне конструктивной деятельности продуктивного воображения, невозможно. Последний тезис вызвал множество кривотолков, особенно в русской литературе об И. Канте.

Дело, в частности, в том, что кантовское выражение, означающее не более, чем “вещь сама по себе”, было переведено весьма буквально и стало звучать глубокомысленно и непонятно — “вещь в себе”. Только в издании “Критики чистого разума”1994 г. оно наконец было исправлено на нормальный русский эквивалент немецкого“das Ding an sich” — “вещь сама по себе”. Редакторы и переводчики этого издания пишут: “Выражение.... “вещь в себе” не только искажает кантовское понятие, но в известной мере мистифицирует его. “Бытие (чего-то) само по себе”заменяется некоей таинственностью, непонятнос- тью, загадочностью, задуховностью и т. п. , что не имеет ничего общего с учением Канта о “вещи самой по себе”. И как бы ныне выражение “вещь в себе” ни рассматривалось как (якобы) уже укоренившееся в сознании русского читателя и в русской интеллектуальной элите.... , все же мы убеждены, что его необходимо заменить правильным и точным русским выражением“вещь сама по себе”, ибо истина выше всяких предубеждений”1. Познание вещи самой по себе, то есть покуда она не помыслена, невозможно. Но, по И. Канту, вещь сама по себе непознаваема, кроме того принципиально, т. е. она не может быть представлена в сознании в полном объеме. Мы познаем феномены, а не ноумены. Феноменальное знание есть знание научное, поэтому точное, логичное, теоретическое. Это знание не обо всех, но только о самых существенных чертах, об общих закономерностях. Дальше этого наука идти не в состоянии. Вещи сами по себе остаются вне пределов ее досягаемости. Под вещами Кант понимает не только обычные вещи, но мир в целом. Мир в целом не познаваем средствами науки. Средствами науки не познаваем еще ряд объектов, которые мыслитель выделяет особо. Это Бог, душа и свобода. Они остаются принадлежностью интимного мира личности.

    3. Основные черты этического учения И. Канта

И. Кант убежден, что этика может существовать не только как совокупность назиданий, советов, заповедей, подкрепленных авторитетом Священного Писания. Именно такой была современная ему христианская этика. По И. Канту, этика может быть построена как точная наука. Этические истины должны быть обоснованы самостоятельно, независимо от истин веры. Это значит, что И. Кант утверждает автономию нравственности от религии. Основным мотивом для философа служит следующий. Религия разнообразна. Даже в пределах христианства существует множество конфессиональных направлений: римский католицизм, православие, разнообразные протестантские учения. Однако нравственность, если она претендует на то, чтобы в действительности быть таковой, должна быть универсальной, общечеловеческой. Она не должна зависеть от конфессионального разнообразия, как не зависят от него истины математики и естествознания. Построить этику по образцу науки— значит создать учение об универсальной общечеловеческой нравственности. Обратим внимание, что попытку построить этическое учение по образцу наиболее строгой из наук— математики — до И. Канта предпринял Б. Спиноза. В знаменитом трактате “Этика”Б. Спиноза выводит аксиомы, теоремы, леммы и т. д. совершенно так же, как это имеет место в эвклидовой геометрии. И. Кант не идет по пути внешнего подобия. Научная этика сходна с математикой и естествознанием в главном—ее истины должны быть необходимыми и всеобщими. А значит, они должны опираться на естественный свет человеческого разума, как на него опирается наука. Единство самосознания проявляется в том, что человек не может жить, находясь в противоречии с самим собой. Поскольку человек разумное существо, он способен сохранять единство собственного“В этике И. Кант развивает следствия из декартовского cogito, так же как он делал это в учении о познании. Одним из таких следствий является разумное постоянство воли. Личность не распадается, сохраняет тождество сама с собой, поскольку способна поддерживать и] направлять свою волю. Из разумного постоянства воли следует, что! жизнь самосознающей себя личности подчиняется правилам, которые каждый индивид устанавливает для себя самостоятельно. Здесь мы встречаемся с важнейшей частью кантовской этики—учением об автономии личности. Автономия в данном случае понимается в смысле! буквального перевода с греческого— “самозаконность”. “Дай себе за-1 кон”, —призывает Кант. Иначе говоря, жизнь разумной личности! невозможна без того, чтобы не следовать некоторым самостоятельно! установленным правилам. Таким правилом может быть, например, !“не брать в долг”, которому следовал он сам. Но подобного рода пра-1 вила не безусловны. Это правила благоразумия. Они зависят от харак-1 тера человека, от обстоятельств его жизни и многого другого. Тем не! менее они выступают в качестве императивов, т. е. повелений. Условных императивов может быть бесконечное множество. Однако есть и| императив безусловный—правило, одинаково обязательное и прием-f лемое для всех людей, поэтому общеобязательное. Всеобщее правило поведения, или категорический императив, может быть построено так же, как правило математики, т. е. быть чисто формальным. Категорический императив тем самым выражает понятие безусловного и всеобщего долженствования. Он столь же естествен, как закон природы, он может быть одинаково воспринят и мною, и другим человеком. И. Кант формулирует категорический императив: поступай лишь согласно тому правилу, следуя которому ты можешь вместе с тем (без внутреннего противоречия) хотеть, чтобы оно стало всеобщим законом1. Или, другими словами: поступай так, как будто правило твоей деятельности посредством твоей воли должно стать всеобщим законом природы. Расшифровывая это правило, И. Кант получает окончательный вывод: поступай так, чтобы человечество и в твоем лице, и в лице всякого другого всегда рассматривалось тобою как цель и никогда только как средство.

Кантонский категорический императив формулирует принцип безусловного достоинства личности. С этой точки зрения, человек не может быть принесен в жертву ни так называемому“общему благу”, ни светлому будущему. Высшим мерилом отношений между людьми с позиций категорического императива является не чистая полезность, а значимость личности. Глубинный смысл категорического императива в его всеобщности (универсальности); будучи отнесен лишь к кругу лип, ограниченному по какому-либо признаку, он теряет свое значение. Единственное и достаточное его основание — человек как разумное существо. Он покоится на признании важности тех свойств и признаков (прежде всего разума), по которым все люди могут быть отнесены к единой категории рода человеческого. 4. И. Кант и либерализм

Кантовское учение об автономии личности оставило неизгладимый след в истории западной культуры. Вместе с идеями других мыслителей Нового времени оно легло в основу западного либерализма. Либерализм—учение, берущее в качестве основного приоритета права и свободы личности. Отметим основные черты западного либерализма. Во-первых, он покоится на представлении о человеке как с существе разумном. Это означает не только то, что такой человек способен открывать и усваивать истины науки, но и то, что и он обладает разумным постоянством воли. Будучи предоставлен сам себе, такой человек уж во всяком случае не будет сознательно разрушать собственную личность. Следуя декартовскому cogito, он будет стремиться сохранить разумную целостность своего “я”. Если это так, то для него понятно и естественно аналогичное стремление другого. Во-вторых, разумный человек устремит свою энергию не на разрушительные, а на созидательные цели— ведь самое существо разумности ему подсказывает, что разрушение не в его интересах. В-третьих, в обществе самостоятельных и свободных людей, обладающих разумом, установится острое соперничество между индивидами. Но это соперничество будет не разрушать общественное целое, а укреплять и усиливать его. Каждый будет стремиться разумным (целесообразным) путем реализовать свои интересы. Совокупность усилий отдельных индивидов даст в качестве итога мощный импульс для плодотворного развития общества в целом. В-четвертых, перед лицом опасности, угрожающей всем или многим людям, разум всегда подскажет способ, как избежать угрозы. Разумные люди всегда в состоянии найти пути взаимных компромиссов так, чтобы не умалить достоинства человека как разумного существа. В-пятых, общество в целом, прежде всего в лице государства, не может нарушать достоинства личности, рассматривая ее только как средство достижения государственных целей. Либерализм—это тен-аснцня к ограничению вмешательства государства в жизнь граждан. Государство не вправе также опекать своих граждан, подобно тому как родители опекают малолетних детей. <<Правление отеческое, — пишет И. Кант, —при котором подданные, как несовершеннолетние. не в состоянии различить, что для них полезно или вредно.... Такое правление есть величайший деспотизм”. С точки зрения либерализма между гражданами и государственной властью отнюдь не обязательна любовь, но необходим и достаточен минимум взаимного доверия. В-шестых, для либерализма важна не только частная собственность сама по себе (значение частной собственности не подвергается сомнению), а автономия частной собственности от государственной власти. Либерализм резко отрицательно относится к такому положению, когда причастность к политической власти обеспечивает выгодные позиции в присвоении собственности, а значит, власти экономической. Концентрация двух видов власти в одних руках способствует произволу по отношению к большинству населения, делает его право на частную инициативу только формальным, ничем реально не обеспеченным. Поэтому в либеральных концепциях предусматриваются меры к недопущению или, по меньшей мере, ограничению возможностей использования выгодных позиций в государственном управлении или в структурах политической (партийной) власти для личного обогащения, Таковы принципы либерализма, у истоков разработки которых стоял И, Кант вместе с другими мыслителями (особая заслуга принадлежит английскому философу Д. Локку). Западный либерализм —мощное и влиятельное идейное течение. Он пустил глубокие корни в сознании западного человека. Во многом он реализовался в практике, благодаря чему западное общество приобрело особый динамизм, позволивший ему по многим параметрам выйти в лидеры мирового сообщества. Однако прямой перенос принципов либерализма в регионы с иной (незападной) культурой и традициями сталкивается со множеством трудностей. Это свидетельствует о том, что либерализм на Западе подпитывается всем комплексом условий западного образа жизни, а не одной либеральной теорией В число таких условий входит вся западная (прежде всего западноевропейская) культура во всем многообразии ее исторических проявлений. В отсутствие необходимого комплекса условий либерализм <• повисает в воздухе”. Именно это и происходит при попытках претворить его в жизнь в регионах с отличными от западных культурами и традициями. Поэтому применение принципов либерализма, например в России, требует чрезвычайной тщательности и внимания ко многим деталям как самой теории либерализма, так и к особенностям российского общества, сформированным историей1. Сказанное не умаляет значения либерализма, прежде всего той высокой оценки достоинства личности, которая присуща теории либерализма.