Россия в годы НЭП
Содержание.
Кризис 1921 года.
Экономическое
развитие страны
Изменения
в денежной и кредитно-финансовои сфере
Признаки
кризисных явлений в экономике
Кризис 1921 года.
К
концу 1920 года Советская Россия переживала острый экономический кризис, вызванный большими потерями за годы Первой
мировой и гражданской войн, общий экономических ущерб от которых оценивался в
размере более 50 млрд. золотых руб.. Крупная промышленность России в это время
производила продукции почти в семь раз меньше, чем в 1913 году, грузооборот
железных дорог уменьшился более чем в четыре раза[1].
Велики были и людские потери: в боях, от ран, голода, болезней, красного и
белого террора погибло не менее 10 млн. человек. От 1,5 до 2 млн. человек были
вынуждены эмигрировать[2].
Годы войны и хозяйственной разрухи привели к значительному сокращению общей
численности промышленных рабочих, которая в 1920 году составляла 1 млн. 270
тыс., или почти в два раза меньше, чем в 1913 году (2 млн. 400 тыс.)[3]. В городах появилось большое количество
безработных. Спасаясь от голода, многие рабочие уходили в деревню или начинали
заниматься кустарным производством. За годы революции, гражданской войны Москва
потеряла половину своего населения, а Петроград — две трети. По оценкам русских
статистиков, около 5 млн. человек перебрались из городов в деревни за период
между 1917 и 1920 годами[4].
После Первой мировой войны, революции, гражданской войны
на Россию обрушилось новое тяжкое испытание: небывалый голод 1921 — 1922 годов. В 1921 году голодало не менее
20% населения. Одной из причин была жестокая засуха в Поволжье. Но главная
причина заключалась в продразверстке, поскольку весной у крестьян был
конфискован даже семенной фонд, а в стране отсутствовали продовольственные
резервы. По официальным данным, в результате голода погибло более 5 млн.
человек[5].
Миллионы крестьян,
принявших участие в гражданской войне на стороне большевиков, все настойчивее
выражали недовольство политикой «военного коммунизма», поскольку в ней
отсутствовали экономические стимулы для развития сельскохозяйственного производства.
Но правительство по-прежнему настаивало на сохранении чрезвычайных мер по
отношению к крестьянам, постоянно призывало их исправно выполнять требования
продразверстки по поставкам хлеба в города, обещая позже вернуть им все долги.
В ответ на это по всей стране вспыхнули антиправительственные
восстания, грозящие перерасти в крестьянскую войну: на Украине отряды
Махно насчитывали до 50 тыс. человек, «крестьянская армия» Антонова в
Тамбовско- Воронежском регионе в начале 1921 года также достигла 50 тыс.
человек. Огромные отряды сформировались на Урале, в Западной Сибири, в
Поволжье, на Кубани и Дону. К весне 1921 года в этих стихийных выступлениях
участвовало до 200 тыс. человек[6].
Против крестьянских
отрядов была брошена Красная Армия во главе с крупнейшими военачальниками: С.
Каменевым, М. Тухачевским, М. Фрунзе, С. Буденным, П. Якиром. И. Уборевичем и
др. Против людей, скрывавшихся в лесах, использовалась военная техника,
применялись отравляющие вещества — газы. Брались и расстреливались заложники,
выселялись целые деревни, давшие приют «бандитам» и их семьям.
Но крестьянские
восстания не стали главной причиной отказа от политики «военного коммунизма».
Гораздо большую опасность для Советской власти представляли выступления рабочих
в городах. В феврале 1921 года, после объявления о сокращении хлебного пайка
для рабочих на треть, в Петрограде были организованы забастовки и демонстрации
работников Трубочного, Патронного, Балтийского, Пу-тиловского и других заводов
и фабрик. В ответ на это в городе было введено осадное положение. Было даже
дано распоряжение не выдавать сапоги красноармейцам из опасения, что они
присоединятся к бастующим. Стали проводиться массовые аресты.
Наиболее крупным был мятеж матросов и красноармейцев Кронштадта
(военно-морской базы Балтийского флота, которые выступали с
антибольшевистскими политическими требованиями. Мятеж был подавлен с большой
жестокостью, поскольку правительство почувствовало в этот момент крайнюю непрочность
своего положения.
В марте 1921 года, после подавления этих стихийных
выступлений, В.И. Ленин сформулировал два принципиальных «Урока Кронштадта».
Первый из них: надо немедленно установить соглашение с крестьянством, чтобы
спасти революцию в России. Второй: следует ужесточить борьбу с различными
политическими партиями (меньшевиками, эсерами, анархистами и пр.), искоренять
их политическое влияние на рабочих в промышленных центрах.
Исходя из этих «уроков», советское правительство
стало пересматривать внутреннюю экономическую политику, освобождая ее в
некоторой степени от тотального государственного регулирования. С другой
стороны, началось «закручивание гаек» в политической жизни, пресечение
всяческих попыток демократизации общества, расширения гражданских прав и
свобод.
Переход к новой
экономической политике (нэпу) во многом был обусловлен тем, что правительству
так и не удалось добиться выполнения изданных им суровых законов и декретов, а
также пониманием неизбежности экономической катастрофы в том случае, если
продолжать настаивать на их жестком исполнении. К политике же «военного
коммунизма» страна вновь перейдет уже спустя годы (через 10 лет), но под новым
названием и под другими лозунгами.
Экономическое развитие страны
Взяв
курс на экономическое сотрудничество с крестьянством, Х съезд РКП(б) в марте
1921 года принял решение о замене
продразверстки продналогом. Это означало коренное изменение способа
заготовок продовольствия и сельскохозяйственного сырья. Тем самым было положено
начало новой экономической политике.
Руководству РКП(б) стоило больших усилий убедить рядовых
членов партии в необходимости перехода к новому экономическому курсу. На местах
эти решения встретили сильное противодействие, нэп рассматривался как
«капитуляция перед буржуазией», предательство коммунистической идеи,
«отступление назад». Многие коммунисты считали, что это всего лишь временная
тактическая хитрость, которая в ближайшее время будет аннулирована. В мае 1921
года В. И. Ленин заявил, что нэп вводится не для обмана, а «всерьез и надолго»,
возможно, на пять-десять лет.
Вместе с декретом ВЦИК
«О замене продовольственной и сырьевой разверстки натуральным налогом» вошли в
силу и другие законы, по которым устанавливались общие размеры продналога и
способы его определения по отношению к каждому крестьянскому хозяйству
Продналог устанавливался как долевое отчисление от произведенной продукции. При
этом учитывался объем урожая, имущественное положение той или иной семьи,
число членов семьи и др. Первоначально величина продналога была на уровне 20%
от чистого продукта крестьянского хозяйства, а затем он был снижен до 10%
урожая[7].
Начиная с 1923/1924
хозяйственного года[8] был введен
единый сельскохозяйственный налог, заменивший различные натуральные налоги.
Этот единый налог взимался частично продукцией, частично — деньгами. Позже,
после проведения денежной реформы, единый налог принял исключительно денежную
форму. В среднем размер продналога был в два раза меньше, чем размер
продразверстки, причем его основная тяжесть была возложена на зажиточное
крестьянство.
В губерниях, выполнивших
план заготовок, отменялась государственная хлебная монополия и разрешалась
свободная торговля хлебом и всеми другими сельскохозяйственными продуктами.
Продукцию, остававшуюся в хозяйствах сверх налога, можно было продавать
государству или на рынке по свободным ценам, и это, в свою очередь, заметно
стимулировало расширение производства в крестьянских хозяйствах. Было
разрешено брать землю в аренду и нанимать работников, при этом, однако,
устанавливались большие ограничения.
В ходе проведения данных
преобразований заметно увеличилось сельскохозяйственное производство. В 1925
году общие посевные площади страны почти достигли довоенного уровня,
увеличилось производство продукции земледелия и животноводства.
В статье «О
продовольственном налоге» В.И. Ленин, призывая идти на выучку к капиталистам,
называл основные формы реализации новой экономической политики: аренда,
кооперация, концессии, торговля[9].
Все вместе это определялось как государственный
капитализм, то есть использование частного капитала под контролем
государства. Именно частный капитал помог в первые же месяцы нэпа оживить рынок
и хозяйственную жизнь страны в целом.
Со стороны государства
поощрялось развитие разнообразных форм простой
кооперации: потребительской, снабженческой, кредитной, промысловой[10].
Так, в сельском хозяйстве этими формами кооперации к концу 1920-х годов было
охвачено больше половины крестьянских дворов. Известно, что в России и до
революции существовало мощное кооперативное движение (см. об этом в главе 8),
но к концу 1928 года непроизводственной кооперацией различных видов было
охвачено уже 28 млн. человек, или в тринадцать раз больше, чем в 1913 году[11].
Развивалось и производственное кооперирование в
форме сельскохозяйственных коммун, артелей и товариществ по совместной обработке
земли, куда входили, в основном, бедняки и середняки: около 84% всех членов
кооперативов составляли однолошадные и безлошадные крестьяне[12].
В эти кооперативы государство направляло сельскохозяйственные орудия,
удобрения, племенной скот, семена, денежные средства.
Бурно развивающееся
кооперативное движение охватило не только сельское хозяйство, но и торговлю,
промышленность. В 1928 году 60-80% товарооборота в обобществленной розничной
торговле приходилось на кооперативную, и лишь 20-40% — собственно на
государственную. До 13% всего объема промышленной продукции давали
кооперативные предприятия. В стране действовало кооперативное
законодательство, получили развитие кредитные и страховые организации по
обслуживанию кооперативов[13].
Трудные времена
переживала промышленность, значительная часть предприятий была разрушена или
закрыта во время гражданской войны, заметно сократились поставки сырья,
снизилась численность рабочих и их качественный уровень. Восстановление промышленности
шло с большим трудом. Хотя некоторые показатели к 1925 году были значительно
выше уровня 1913 года (это относится к
производству электроэнергии, продукции машиностроения, легкой и пищевой
промышленности), общий объем промышленного производства все еще составлял
75,5% от уровня 1913 года. Добыча угля составила 16,5 млн. т против 29,1 млн.
т в 1913 году, железной руды соответственно 3,3 и 9,2 млн. т. Грузооборот
железных дорог составлял не более 80% от довоенного уровня[14].
Требовались радикальные перемены для ликвидации многочисленных проблем в
промышленности.
Развивая идею о
государственном капитализме, правительство разрешило частному
предпринимательству брать в аренду
мелкие и средние промышленные и торговые предприятия. Фактически эти
предприятия принадлежали государству, программа их работ утверждалась в
учреждениях государственной власти на местах, но производственная деятельность
осуществлялась частными предпринимателями. Арендовать предприятия могли как
государственные организации, так и частные лица, в том числе и их бывшие
владельцы. Арендованные частниками фабрики порой насчитывали 200-300 наемных
работников.
Было денационализировано
небольшое количество государственных предприятий. Разрешалось открывать
собственные предприятия частным лицам с числом занятых не более 20 человек,
позже этот «потолок» был поднят[15].
К середине 1920-х годов на долю частного сектора приходилось от 20 до 25%
производства промышленной продукции[16].
Одним из признаков нэпа
явилось развитие концессий, то есть
предприятий, действующих на основе договора между государством и иностранными
фирмами как в добывающих, так и обрабатывающих отраслях. Несмотря на
большевистские лозунги, призывавшие идти на «последний и решительный бой»
против мировой буржуазии, Советское правительство понимало, что нужны огромные
средства для выхода из экономического кризиса и своими силами восстановить
разрушенное хозяйство без иностранной помощи страна не сможет.
К тому же руководители государства рассчитывали
использовать опыт концессионных предприятий, их воздействие на повышение
производительности труда и организацию работ на аналогичных отечественных
предприятиях. С помощью иностранных предпринимателей Советская Россия
рассчитывала завязать необходимые международные связи на мировом рынке,
утраченные после революции.
В апреле 1922 года в г. Рапалло (Италия) был
подписан советско-германский договор, по которому были восстановлены дипломатические
отношения между двумя странами. После подписания Рапалльского договора начался
период признания Советской республики многими странами мира. Это позволило
заключить различные экономические договоры, причем многие из них не
ограничивались только сферой международной торговли, но охватывали также технические
и технологические связи, прежде всего с Германией, США, Англией.
После заключения
Рапалльского договора более двух тысяч немецких инженеров и техников прибыли в
Россию для участия в восстановлении промышленности. Особый интерес
представляло германо-советское военное сотрудничество. Поскольку Версальский
договор 1919 года запретил Германии иметь и производить современное вооружение
(самолеты, танки), то некоторые немецкие фирмы перевели часть своих мощностей в
Советский Союз[17]. Таким
образом, Германия могла обходить Версальский договор и получать новейшее
оружие, которое создавалось на советской территории. Советская сторона, в свою
очередь, получала доступ к новейшим технологиям.
Зарубежные фирмы
ожесточенно конкурировали между собой, предлагая свои услуги Советскому Союзу
Они приобретали концессии, поставляли новую технику, оборудование, принимали у
себя советских инженеров-стажеров. Так, в 1925/1926 годах стажировку на
западных предприятиях прошли 320 инженеров из Советского Союза, в 1927— 1928 годах
более 400, а в 1928/1929 годах — более 500 человек.
Советский Союз умело
использовал конкуренцию между западными фирмами. В середине 1929 года были
заключены соглашения с 27 германскими и 15 американскими фирмами, а в конце
1929 года — уже 40 американских фирм сотрудничали с СССР (хотя официально США
признали нашу страну лишь в 1933 году)[18].
Исходя из всего этого,
следует сказать, что многочисленные утверждения советского руководства о
международной «блокаде», «экономической изоляции», враждебном отношении
«капиталистических акул» к советской стране не вполне соответствовали
действительности. Имеются данные о том, что до 95% советских промышленных предприятий
получали в 1920-е годы западную техническую помощь, которая помогла достаточно
быстро восстановить многие отрасли экономики. Но как только зарубежное
оборудование и технологии осваивались нашими специалистами, Советское
правительство разрывало договоры о концессиях и других формах сотрудничества с
иностранными партнерами.
В некоторых отраслях удельный
вес концессионных предприятий и смешанных акционерных обществ, созданных с
участием иностранного капитала, был весьма заметным. В середине 1920-х годов
они давали более 60% добытого свинца и серебра, почти 85% марганцевой руды, 30%
золота, 22% производимой одежды и галантереи. Однако в целом роль концессий
была невелика: в 1926/1927 хозяйственном году насчитывалось всего 117
действующих соглашений, они охватывали предприятия, на которых работало всего
18 тыс. человек и выпускалось чуть больше 1% промышленной продукции[19].
Это объяснялось тем, что
иностранные предприниматели не очень надеялись на стабильность как советской
власти в целом, так и на продолжительность нэпа, поэтому не спешили с крупными
капиталовложениями. К тому же они еще не забыли об аннулировании государственных
долгов и конфискации имущества иностранцев после Октябрьской революции. Попутно
заметим, что многие отечественные руководители промышленных предприятий
опасались, что они не выдержат конкуренции с концессионными, поэтому постоянно
требовали от государства всяческих ограничений притока иностранного капитала,
что неизбежно вело к идеологии «опоры на собственные силы», к экономической
замкнутости страны.
Кроме капиталов, в нашу
страну направился поток рабочих-эмигрантов из многих стран мира, и прежде всего
из США. Более ста квалифицированных рабочих с заводов Форда в 1921—1922 годах
налаживали производство на Московском автомобильном заводе (АМО) С помощью
американских профсоюзов была создана Российско-американская индустриальная
корпорация (РАИК), которой были переданы шесть текстильных и швейных фабрик в
Петрограде, четыре — в Москве. Иностранные рабочие помогали восстанавливать
угольные шахты Донбасса, десятки инженеров работали на различных заводах
страны.
С сентября 1920 по
сентябрь 1921 года в Советскую Россию прибыли более 10 тыс. американцев, в том
числе 2,6 тыс. квалифицированных промышленных рабочих. В 1921 году в Кузбассе
была создана Автономная индустриальная колония (АИК «Кузбасс»). Американские
колонисты добывали уголь на шахтах, работали на заводах по производству кокса.
Для создания образцовых хозяйств на селе американцы привезли породистый скот,
трактора, удобрения. К концу 1923 года в АИК работало около 8 тыс. человек. В
1927 году эта колония была реорганизована в государственный трест. Всего же в
1920—1925 годах в СССР приехало 20 тыс. иммигрантов из США и Канады[20].
Развитие торговли было одним из элементов
государственного капитализма. Первоначально, в марте 1921 года, предполагалось
во имя подлинной «смычки города и деревни» проводить широкий товарообмен в
пределах местного хозяйственного оборота. Для этого предусматривалось обязать
государственные предприятия сдавать продукцию в специальный товарообменный фонд
республики. Но неожиданно для руководителей страны местный товарообмен оказался
тесным для развития экономики, и уже в октябре 1921 года он превратился в
свободную торговлю со всеми ее необходимыми признаками. В этот период В.И.
Ленин называл торговлю основным звеном в хозяйственной политике, «за которое
надо всеми силами ухватиться», чтобы построить фундамент социализма[21].
В свете этого был взят
курс на всемерное развитие торговли, перестройку хозяйственных органов,
ведающих вопросами внутренней торговли. В мае 1921 года вопросы торгового регулирования
были переданы от ВСНХ и Наркомпрода в специально созданную комиссию
«Комвнуторг», которая в 1924 году была преобразована в самостоятельный
Наркомат внутренней торговли.
В сферу торговли был
допущен частный капитал в соответствии с полученным разрешением от
государственных учреждений на производство торговых операций. Особенно
заметным было присутствие частного капитала в розничной торговле, где его
удельный вес в общем обороте достигал 83%. Но в оптовой торговле основные
позиции занимало государство: до 77% товарооборота принадлежало государственным
торговым организациям, 8% — кооперации, 15% — частному капиталу[22].
При этом частный каптал совершенно не допускался в сферу внешней торговли,
которая осуществлялась исключительно на основе государственной монополии.
Международные торговые соглашения заключались только с органами
Наркомвнешторга.
Одновременно с этими
переменами большие изменения происходили
в системе управления экономикой. Прежде всего это касалось ослабления
чрезмерной централизации, характерной для периода «военного коммунизма». Были
упразднены главки в системе ВСНХ, их функции на местах перешли к крупным
районным управлениям и губернским совнархозам.
Основной формой
управления производством в государственном секторе стали тресты, то есть объединения однородных или взаимосвязанных между
собой предприятий. Уже к концу 1922 года около
90% промышленных предприятий объединились в 421
трест, из них 40% были центрального, а 60% — местного подчинения.
В связи с этими
преобразованиями ВСНХ, потерявший большинство своих полномочий, и прежде всего
право вмешиваться в оперативную деятельность предприятий и трестов,
превратился в координационный центр. При этом был резко сокращен его огромный
аппарат, который разросся в годы «военного коммунизма» до 250 тыс. человек, в
то время как во всей государственной промышленности было занято всего 1,2 млн.
человек, а во всем народном хозяйстве страны было 5 млн. рабочих[23].
Тресты наделялись
широкими полномочиями, они самостоятельно решали, что производить, где
реализовывать продукцию, несли материальную ответственность за организацию
производства, качество выпускаемой продукции, сохранность государственного
имущества. Предприятия, входящие в трест, снимались с государственного
снабжения и переходили к закупкам ресурсов на рынке. Все это получило название «хозяйственный расчет» (хозрасчет), в
соответствии с которым предприятия получали полную финансовую независимость,
вплоть до выпуска долгосрочных облигационных займов. После обязательных фиксированных
платежей в государственный бюджет предприятия распоряжались доходами от
реализации продукции, самостоятельно используя прибыль и покрывая убытки По
закону предусматривалось, что «государственная казна за долги трестов не
отвечает»
Правительство пристально
следило за финансовым состоянием трестов, за их безубыточной деятельностью.
В.И. Ленин даже предлагал привлекать к суду и карать всех членов правления
трестов длительным сроком лишения свободы и конфискацией всего имущества, если
эти руководители не смогли достичь безубыточности[24].
В соответствии с
принципами хозрасчета тресты были обязаны направлять на формирование резервного
капитала не менее 20% полученной прибыли, при этом резервный капитал должен
был достигать величины, равной половине уставного фонда. Позже этот норматив
был снижен: в резервный капитал надо было отчислять не менее 10% прибыли до тех
пор, пока он не достигал трети первоначального капитала. Резервный капитал
создавался для будущего расширения производства и возмещения убытков
производственной деятельности предприятия Члены правления треста получали
специальные тантьемы (премии) и наградные в зависимости от размера прибыли, из
которой получали премии и рабочие.
Одновременно с
образованием трестовской системы стали возникать и синдикаты, то есть добровольные объединения нескольких трестов для
оптового сбыта их продукции, закупок сырья, кредитования, регулирования
торговых операций на внутреннем и внешнем рынке. В конце 1922 года 80%
тестированной промышленности было охвачено синдикатами. К 1928 году в стране
насчитывалось 23 синдиката, действовавших почти во всех отраслях
промышленности и сосредоточивших в своих руках, в основном, оптовую торговлю.
Кстати сказать, именно
1920-е годы отмечены активным развитием полноценной оптовой торговли. В стране
функционировала широкая сеть товарных бирж, ярмарок, торговых фирм (домов), при
помощи которых реализовывалась готовая продукция, сырье, оборудование и др.[25]
В промышленности и
других отраслях экономики была восстановлена денежная оплата труда, введена тарифная система, по которой
заработная плата выплачивалась в зависимости от квалификации рабочих и от
количества произведенной продукции, были сняты ограничения на увеличение
заработков при росте выработки и, таким образом, отменялась уравниловка в
оплате труда, распространенная в годы «военного коммунизма».
Были ликвидированы
основные ограничения на перемену места работы, связанные со всеобщей трудовой
повинностью, разрешался свободный наем рабочей силы. Были учреждены биржи
труда, где проходила регистрация безработных, численность которых увеличилась
с 1,2 млн. человек в 1924 году до 1,7 млн. человек в 1929 году Но рост
занятости шел более высокими темпами, численность рабочих и служащих во всех
отраслях экономики, исключая крестьян-единоличников, увеличилась с 8,5 млн.
человек в 1924/1925 хозяйственном году до 12,4 млн. в 1929 году, что
свидетельствовало о вовлечении в число занятых многих безработных[26].
Изменения в денежной и кредитно-финансовои сфере
Немаловажное значение для проведения нэпа
имело создание устойчивой
денежной
системы и стабилизации рубля У истоков этой сложной
и огромной работы стоял нарком финансов Г.Я. Сокольников, который еще в 1918
году возражал против безудержной денежной эмиссии. Но в тот момент Сокольников
не был понят, эмиссия продолжалась, и только чудом не был воплощен в жизнь план
полного аннулирования денег и закрытия наркомата финансов за ненадобностью.
Позже В.И. Ленин признавал, что этот важнейший наркомат в годы гражданской
войны был практически разрушен, ликвидирован на 90%[27].
Теперь, в новых
хозяйственных условиях, для оздоровления финансовой системы следовало, с одной
стороны, снять запреты на все виды торговли. С другой стороны, надо было
ликвидировать огромный бюджетный дефицит путем резкого сокращения государственных
расходов и развития эффективной налоговой системы. Эти мероприятия позволяли
ликвидировать колоссальный «денежный навес», образовавшийся за предыдущие годы.
Наркомфин во главе с Сокольниковым настаивал на том, чтобы снять с
государственного обеспечения массу мелких убыточных предприятий, сократить
огромный бюрократический аппарат советских учреждений и численность бойцов
Красной Армии.
Г. Сокольников постоянно
подчеркивал, что государство и предприятия промышленности и торговли не должны
ничего давать друг другу бесплатно, а только на основе хозяйственного
(финансового) расчета. Но большинство «красных хозяйственников» не соглашались
с этим и требовали все больше денег, настаивали на дополнительной эмиссии. Они
выступали против Сокольникова, упрекая его в стремлении к «диктатуре
Наркомфина»[28]
Под руководством Г.
Сокольникова заново создавались финансовые органы в центре и на местах,
подбирались квалифицированные работники. Так, для подготовки денежной реформы был
приглашен опытный финансист Н.Н. Кутлер, который участвовал в проведении
знаменитой реформы С.Ю. Витте в 1895—1897 годах.
В течение всего 1922
года шла острая дискуссия о том, как проводить денежную реформу, что взять за
мерило ценности при переходе на новые деньги. Предлагался так называемый
«товарный рубль», который был бы связан лишь со средним курсом товаров, или с
товарным индексом. Сокольников же настаивал на золотом стандарте, и к концу
1922 года было решено проводить реформу на основе золотого стандарта.
Для стабилизации рубля
была проведена деноминация денежных знаков, то есть изменение их нарицательной
стоимости по определенному соотношению старых и новых знаков. Сначала в 1922
году были выпущены так называемые
совзнаки. Новый рубль приравнивался
к 10 тыс. прежних рублей. В 1923 году были
выпущены другие совзнаки, один рубль которых равнялся 1 млн прежних денег и
100 рублям образца 1922 года[29].
Одновременно с выпуском
новых совзнаков, в конце ноября 1922 года была выпущена в обращение новая
советская валюта — «червонец»,
приравненный к 7,74 г чистого золота, или к дореволюционной золотой
десятирублевой монете. Новые «золотые банкноты» на 25% обеспечивались золотом,
другими драгоценными металлами и иностранной валютой, на 75% — легкореализуемыми
товарами, векселями и прочими обязательствами Выпуск червонцев означал перелом
в развитии финансовой системы России. Было строго запрещено использовать
червонцы для покрытия бюджетного дефицита. Они предназначались прежде всего для
кредитования промышленности и коммерческих операций в оптовой торговле.
И хотя на 1 января 1923
года доля червонцев в денежной массе была ничтожна — всего 3%, во втором
полугодии они почти вытеснили совзнаки из крупного хозяйственного оборота. Уже
осенью крестьяне соглашались продавать зерно только за червонцы, порой даже
снижая цены, лишь бы получить «золотые банкноты». Устойчивость червонца
подтверждалась тем, что Госбанк обменивал все предъявляемые банкноты на
иностранную валюту по твердому курсу.
Осенью 1922 года были
созданы фондовые биржи, где разрешалась
купля-продажа валюты, золота, облигаций государственных займов по свободному
курсу. Если курс червонца поднимался выше официального паритета, Госбанк
скупал золото и иностранную валюту на бирже, выпуская дополнительное количество
червонцев, и наоборот В результате этого в течение 1923 года курс червонца
повышался по отношению к иностранным валютам. Так, если на 2 января 1924 года
курс доллара на московской бирже составлял 2 руб 20 коп., то к 1 апреля 1924
года он достиг 1 руб 95,5 коп. и на этом уровне остановился То же самое
происходило с фунтом стерлингов, франком, маркой и другими валютами. Уже в 1925
году червонец стал конвертируемой валютой, он официально котировался на
различных валютных биржах мира[30].
Заключительным этапом
реформы была процедура выкупа сов-знаков. В марте 1924 года был определен
фиксированный курс из расчета 50 тыс. руб. совзнаками 1923 года за 1 рубль
золотом казначейскими билетами. Но так как деноминация 1923 года приравняла в
свое время 1 руб. образца 1923 года к 1 млн. руб. знаками дореволюционного и
революционного образцов до 1921 года включительно, то это означало
обесценивание бумажного рубля в 50 млрд. раз[31].
Но это была не самая рекордная цифра. Если говорить о мировой практике, то в
тот период Германия превзошла ее[32].
Одновременно с денежной
была проведена налоговая реформа. Уже
в конце 1923 года основным источником доходов государственного бюджета стали
отчисления от прибыли предприятий, а не налоги с населения. Логическим следствием
возврата крыночной экономике был переход от натурального к денежному
налогообложению крестьянских хозяйств. И хотя процесс проходил очень медленно,
основная линия просматривалась достаточно четко. В этот период активно разрабатываются
новые источники получения денежного налога. В период между августом 1921 и
февралем 1922 годов были установлены налоги на табак, спиртные напитки, пиво,
спички, мед, минеральные воды и другие товары. К последнему кварталу 1922 года
Сокольников заявил, что треть всех поступлений бюджета получена за счет денежного
налогообложения, меньше трети — за счет выпуска банкнот, а остальная часть — за
счет натурального налога[33].
Постепенно возрождалась кредитная система. В 1921 году возобновил
свою работу Госбанк, упраздненный в 1918 году. Началось кредитование
предприятий промышленности и торговли на коммерческой основе. До тех пор, пока
не произошла стабилизация рубля, Госбанк выдавал ссуды под весьма высокие
проценты: от 8 до 12% в месяц, но постепенно процентная ставка снижалась. В
стране возникли специализированные банки: Торгово-промышленный банк (Промбанк)
для финансирования промышленности, Электробанк для кредитования
электрификации, Российский коммерческий банк (с 1924 года — Внешторгбанк) для
финансирования внешней торговли, Центральный банк коммунального хозяйства и
жилищного строительства (Цекомбанк) и др. Эти банки осуществляли краткосрочное
и долгосрочное кредитование, распределяли ссуды, назначали ссудный, учетный
процент и процент по вкладам[34].
Летом 1922 года был
предпринят еще один шаг к стабилизации финансовой системы: была открыта
подписка на первый государственный
хлебный заем на общую сумму в 10 млн. пуд. ржи в зерне. Государство
выпустило беспроцентные облигации достоинством в 100 пудов, которые подлежало
оплатить в период с 1 декабря 1922 года по 31 января 1923 года натурой или
наличными деньгами по полной рыночной цене ржи вдень оплаты. Вслед за этим был
выпущен 6%-ный заем на 100 млн. золотых рублей. Все это проводилось с целью
подготовки условий для денежной реформы, поскольку облигации служили в качестве
внутреннего кредита, а также средством выкупа обесцененных бумажных денег[35].
Была создана целая сеть акционерных банков, среди акционеров
которых были Госбанк, синдикаты, кооперативы, частные лица и даже иностранные
предприниматели. Эти банки кредитовали, в основном, отдельные отрасли
промышленности. Для кредитования предприятий потребительской кооперации
открывались кооперативные банки, для сельскохозяйственного кредита —
сельскохозяйственные банки, для кредитования частной промышленности и торговли
общества взаимного кредита, для мобилизации денежных накоплений населения
учреждались сберегательные кассы. В 1923 году в стране существовало 17
самостоятельных банков, а в 1926 году их число возросло до 61. Доля Госбанка в
общих кредитных вложениях банковской системы снизилась за это время с 66 до 48%[36].
Подтверждением рыночного
характера экономики может служить конкуренция, возникавшая между банками в
борьбе за клиентов путем предоставления им особо выгодных условий кредитования.
Зачастую одни и те же организации, предприятия, тресты кредитовались у
нескольких банков одновременно. Широкое распространение получил коммерческий кредит, то есть
кредитование друг друга различными предприятиями и организациями. Примерно
половина краткосрочного банковского кредита осуществлялась через учет
коммерческих векселей. Все это говорит о том, что в стране уже функционировал
единый денежный рынок со всеми его атрибутами.
Большое внимание
уделялось внешней торговле. Нарком
финансов Г. Сокольников неоднократно подчеркивал, что успешное экономическое
развитие страны возможно лишь в том случае, если она сможет «хозяйственно
примкнуть к мировому рынку». Вопреки мнению Ленина, который твердо настаивал на
государственной монополии внешней торговли, Сокольников (особенно в 1922 году)
выступал за ее некоторую либерализацию, поскольку это не только позволило бы
пополнить золотой запас страны, но и обеспечило бы поступления в бюджет от
таможенных пошлин, а также увеличило бы емкость внутреннего рынка. Монополия
внешней торговли, по мнению Сокольникова, не давала возможности полнее
использовать экспортный потенциал страны, поскольку крестьяне и кустари за
свои продукты получали только обесцененные советские денежные знаки, а не
валюту.
Сокольников настойчиво
выступал за организацию совместных торговых обществ с участием иностранного
капитала, за расширение прав трестов и предоставление им возможности выхода на
мировой рынок под контролем Наркомвнешторга. Дело в том, что к осени 1922 года
стало ясно, что внешнеторговый оборот страны заметно отстал от общих темпов
хозяйственного подъема. В первом полугодии 1922 года стоимость экспорта
составляла не более 3% от уровня 1913 года, при этом стоимость импорта в десять
раз превосходила стоимость экспорта[37].
Это объяснялось тем, что на восстановление промышленности нужно было все
больше закупать за рубежом сырья и оборудования. Расширять же импорт можно было
только за счет роста экспорта, скажем, излишков сельскохозяйственной продукции.
Но закупочный аппарат Наркомвнешторга был неповоротливым и неопытным, да и
денег на закупки продуктов у крестьян государство выделяло очень немного.
Сокольников пытался добиться разрешения на временную либерализацию ввоза и
вывоза для крестьян и предприятий (трестов) по отдельным категориям товаров.
В.И.Ленин выступил резко против ослабления монополии внешней торговли, опасаясь
якобы роста контрабанды. На самом же деле правительство опасалось того, что
производители, получив право свободного выхода на мировой рынок, почувствуют
свою независимость от государства и вновь начнут бороться против этой власти.
Исходя из этого, руководство страны всеми силами старалось не допустить
демонополизации внешней торговли.
И все же в стране
происходило возрождение рыночной экономики, освобождение ее от оков «военного
коммунизма», что способствовало достижению высоких экономических показателей.
С 1921 по 1926 год объем промышленного производства возрос более чем в три раза
и практически приблизился к уровню 1913 года. Производство сельскохозяйственной
продукции выросло за эти пять лет в два раза и на 18% превысило уровень 1913
года. В 1927 и 1928 годах прирост промышленного производства составил
соответственно 13 и 19%. Среднегодовой темп прироста национального дохода в
целом за 1921-1928 годы составил 18%. К 1928 году национальный доход на душу
населения вырос на 10% по сравнению с 1913 годом. В 1922 году в основном
произошла отмена карточной системы[38].
Но несмотря на твердую
позицию наркомфина, «красные директора» по-прежнему требовали продолжать
практику льготного финансирования промышленности за счет крестьянства, чтобы
подхлестнуть развитие «социалистического звена» в государственной
промышленности по сравнению с мелкобуржуазным звеном крестьянского хозяйства.
Для этого они настаивали на неограниченном расширении банковской эмиссии. Уже
в «Контрольных цифрах народного хозяйства на 1925/1926 хозяйственный год»,
разработанных Госпланом, открыто утверждалась идея о «подчинении денежного обращения
возрастающей эмиссии».
Таким образом,
четырехлетняя упорная борьба с инфляцией бьша проиграна. Под нажимом Госплана и
ВСНХ с июля по декабрь 1925 года денежная масса увеличилась по сравнению с 1924
года на 400 млн. руб., или в полтора раза, что привело к нарушению равновесия
между размерами товарооборота и находившейся в обращении денежной массой[39].
Возникла реальная угроза инфляции, признаком чего стал уже в сентябре 1925 года
рост товарных цен и все более ощущавшийся дефицит промышленных товаров первой
необходимости.
Крестьянство очень
быстро отреагировало соответствующим образом на эту ситуацию, что привело к
срыву плана хлебозаготовок. Это, в свою очередь, повлекло за собой невыполнение
экспортно-импортной программы и сокращение доходов от продажи хлеба за границей.
Для поддержания устойчивого курса червонца на внутреннем рынке Госбанк был
вынужден постоянно вводить в обращение золото и инвалюту, чтобы изымать
денежные излишки. Но эти меры приводили не к сокращению эмиссии, а к истощению
валютных резервов.
Так, собственно, был ликвидирован единый паритетный курс червонца,
поддерживаемый Госбанком как на внешнем, так и на внутреннем рынке, в
результате чего произошло раздвоение валютных курсов. Продажа инвалюты была
разрешена только для тех, кто выезжал из страны, вследствие чего возросло
количество операций по вывозу червонцев за границу, чтобы обменять их по
официальному курсу. Для предотвращения этого процесса с июля 1926 года было
запрещено вывозить червонцы, а вскоре прекратилась и их скупка на внешнем
рынке. Это означало полный отказ от котировки советских рублей за рубежом.
Червонец, являвшийся одной из мировых валют, превратился в сугубо внутреннюю
валюту СССР.
Впрочем, к этому времени Г. Сокольников уже не
участвовал в финансовых мероприятиях, так как еще в январе 1926 года его освободили
от обязанностей наркома финансов. Это было связано с ожесточенной борьбой в
коридорах власти за выбор дальнейшего пути развития экономики страны. В 1930-х
годах Г. Сокольников был репрессирован и погиб в 1939 году.
Признаки кризисных явлений в экономике
Следует
отметить, что, несмотря на бур ное развитие рыночных отношений, в годы нэпа
сохранялось жесткое государственное регулирование экономических процессов. С
одной стороны, допускалось функционирование различных рыночных элементов (хозрасчета,
свободной торговли, кредитно-денежных отношений), с другой, в руках
государства сохранялись «командные высоты» в крупной и средней промышленности,
на транспорте, в банках, внешней торговле. Считалось, что социалистический
(обобществленный) сектор еще долгое время будет сосуществовать с
несоциалистическими укладами (частнокапиталистическим в промышленности и
торговле, мелкотоварным и патриархальным в сельском хозяйстве)[40].
При этом предполагалось, что социалистический сектор должен постепенно
вытеснять остальные уклады из хозяйственной жизни страны.
В. И. Ленин называл нэп
обходным, опосредованным путем к социализму, единственно возможным после
провала прямого и быстрого слома всех рыночных структур в условиях «военного
коммунизма». Но при этом Ленин надеялся и на прямой путь к социализму при
условии, что пролетарская революция победит в развитых западных странах. Он не
упускал случая подчеркнуть, что нэп — «не навсегда», что необходимо иметь
наготове соответствующие юридические обоснования для расторжения различных
соглашений с отечественными и иностранными предпринимателями, для постоянного
государственного контроля над частным сектором. «Величайшая ошибка думать,— писал
Ленин в марте 1922 года,— что нэп положил конец террору. Мы еще вернемся к
террору и к террору экономическому»[41].
Главным приоритетом в
экономической жизни страны являлось в тот период восстановление и интенсивное
развитие крупной промышленности, которая рассматривалась как основная опора
Советской власти в крестьянской стране и как источник укрепления ее обороноспособности.
Но для развития промышленности нужны были огромные средства, которые можно было
извлечь только из сельского хозяйства через налоги и сознательное установление
особой ценовой политики.
Тем самым центральная
власть пыталась регулировать основные пропорции экономического роста. Но на
практике это привело к глубоким
диспропорциям, так называемым
«ножницам цен». Если с 1913 по
1922 год цены на промышленные товары, по сравнению
с ценами на продукцию сельского хозяйства, выросли в 1,2 раза, то к концу 1923
года «раствор» ножниц цен достиг уже 300%, или, другими словами, чтобы купить
плуг в 1913 году хватало 10 пуд. ржи, а в 1923 году требовалось уже 36 пуд. ржи[42].
Такая политика цен позволяла проводить неэквивалентный товарообмен между
городом и деревней, изымать из сельского хозяйства немалые средства.
Одной из причин такой
ситуации можно считать олигополисти-ческое положение трестов и синдикатов на
внутреннем рынке, которые имели возможность получать большую прибыль даже при
сокращении объемов производства, удерживая монопольно высокие цены.
Осенью 1923 года в
стране разразился так называемый «кризис
сбыта», когда был собран хороший урожай, но крестьяне не торопились
сдавать хлеб по низким ценам, поскольку они не компенсировали затраты на
производство. Крестьяне не могли купить необходимые промышленные товары,
которыми были забиты все склады и магазины. Деревня стала задерживать сдачу
хлеба по продналогу, кое-где по стране прокатились массовые крестьянские
восстания, которые были подавлены.
Государство снова стояло
перед необходимостью пойти на уступки сельскохозяйственным производителям. В
1924/1925 хозяйственном году произошли некоторые изменения в ценовой политике[43],
была разрешена аренда земли и использование наемного труда. Был осуществлен
переход к денежному налогообложению крестьянства, что дало им больше свободы в
развитии своих хозяйств.
Тем не менее, обстановка
в деревне оставалась напряженной. Дело в том, что правительство осуществляло
четкую социально ориентированную политику в аграрном секторе, поддерживая
экономически беспомощные бедняцко-середняцкие хозяйства, создавая так
называемый «культ бедноты». Так,
беднякам предоставлялись льготные кредиты, отменялись или снижались налоги, их
снабжали семенами, рабочим скотом, сельскохозяйственным инвентарем, но, как
правило, все это мало помогало таким хозяйствам. Зачастую и семенное зерно, и
скот использовались ими в качестве дополнительного продовольствия.
В то же время, правительство
всемерно сдерживало развитие хозяйств зажиточных крестьян — кулаков, чей
удельный вес составлял примерно 5% всего сельского населения[44].
По отношению к этим хозяйствам постоянно проводились уравнительные переделы
земли, изъятие земельных излишков, что влекло за собой дробление крестьянских
дворов, снижение их мощности и урожайности. Слабеющие крестьянские хозяйства
не могли эффективно использовать появляющуюся новую технику. В 1926 году 40%
пахотных орудий по-прежнему составляли деревянные сохи, а треть хозяйств не
имела даже лошадей, поэтому уровень урожайности был одним и самых низких в
Европе[45].
Аренда земли, на которую зажиточные крестьяне возлагали определенные надежды,
была сопряжена с большими ограничениями Фактически запрещалось образование
хуторских хозяйств.
Следствием
провозглашенной политики «ограничения
кулачества» стало снижение во второй половине 1920-х годов товарности
крестьянских хозяйств, их рыночной ориентации. Так, почти в два раза, по сравнению
с довоенным уровнем, сократилась доля продукции, направляемой крестьянами на
продажу. В 1926/1927 хозяйственном году они потребляли до 85% своей продукции,
что означало фактически возврат к натуральному хозяйству. Постепенно снижался
объем сдачи зерна в государственные фонды[46].
Список используемой литературы:
1. Пособие
по истории России.
2. Экономическая
история СССР и зарубежных стран. Геллер М., НекричА.
3. Пайпс
Р. Указ. соч. Ч. 2.
4. Шмелев Н.П., Попов В.В. Указ. соч.
5. Экономическая история СССР и зарубежных стран.
[1]
Пособие по истории России.
[2]
Среди эмигрантов были крупные предприниматели, финансисты, политики, генералы,
художники, артисты, писатели. Позже, в августе 1922 года, по инициативе Ленина
из страны было выслано около 200 видных ученых и деятелей культуры, оппозиционно
настроенных к новой власти, в том числе философы Н. Бердяев, С. Булгаков, И.
Ильин, Н. Лосский, С. Франк, экономисты Б. Бруцкус, К. Зворыкин, Н.
Ладыженский, С. Прокопович, социолог П. Сорокин и многие другие, составлявшие
цвет нации, ее гордость, элиту. Это оказалось невосполнимой утратой для
интеллектуального и нравственного развития страны на долгие десятилетия.
[3]Экономическая
история СССР и зарубежных стран.
[4]
Пайпс Р. Указ. Соч. Ч2
[5] Правительство
было вынуждено обратиться за помощью к мировому сообществу. Но Западная Европа
также была истощена войной. Помощь, no-существу, поступала только из США, в
частности, от Американской организации помощи (АРА) Различные благотворительные
комитеты присылали пароходы с продовольствием, организовывали бесплатные
столовые. Так, в мае 1922 года АРА кормила б млн. человек, американское
общество квакеров — 265 тыс.. Международный союз помощи детям-260 тыс.
английские профсоюзы-92 тыс. шведский Красный Крест — 87 тыс. человек и т.д.
//Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. Кн. 1. С. 125.
[6]
Пособие по истории России. Т. 3. С. 40; Геллер М., НекричА. Указ. соч. Кн. 1.
С. 107.
[7] Шмелев
Н.П., Попов В.В. Указ. соч. С. 15.
[8] В
1920-х годах плановые показатели рассчитывались и устанавливались по хозяйственным
годам, начинавшимся с 1 октября.
[9]
Ленин В. И. Очередные задачи Советской власти. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 179;
О продовольственном налоге. Т. 43. С. 215, 222-227.
[10]
Особенно большое распространение на селе получили простейшие кооперативы:
посевные (зерновые) товарищества, связанные не только с
производством, но и сбытом зерна, хлопка, льна и пр.
[11] Шмелев
Н.П., Попов В.В. Указ. соч. С. 20.
[12] Экономическая
история СССР и зарубежных стран. С. 311.
[13] Шмелев
Н.П., Попов В.В. Указ. соч. С. 20.
[14] Экономическая
история СССР и зарубежных стран. С. 313.
[15] Существовала
категория так называемых «цензовых» предприятий, владельцам которых
разрешалось иметь не менее 16 рабочих при наличии механического двигателя, и
не менее 30 при отсутствии такового. //Секушин В.И. Отторжение: нэп и
командно-административная система. — Л., 1990. С. 24.
[16] Шмелев
Н.П., Попов В.В. Указ. соч. С. 18.
[17] В
середине 1923 года фирма «Юнкере» получила возможность строить самолеты под
Москвой, в Филях. Концерн Крупна участвовал в строительстве артиллерийских
заводов в Средней Азии. Были созданы совместные предприятия по производству
отравляющих веществ. В Липецке был открыт тренировочный центр для немецких
летчиков и т.д. //Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. Т. 1. С.
[18] Геллер
М., НекричА. Указ. соч. Кн. 1. С. 224,226.
[19] Шмелев
Н.П., Попов В.В. Указ. соч. С. 18-19.
[20] Там
же. С. 19-20.
[21]
Ленин
В.И. О значении золота теперь и после полной победы социализма. Полн. собр.
соч. Т. 44. С. 225.
[22] Геллер
М., НекричА. Указ. соч. Кн. 1. С. 132.
[23]
Шмелев Н.П., Попов В.В. Указ. соч. С. 15-16.
[24] Ленин
В.И. Письмо Г.Я. Сокольникову. 1 февраля 1992 г. Полн. собр. соч. Т. 54.С.
150-151.
[25] Шмелев
Н.П., Попов В.В. Указ. соч. С. 17.
[26] Там
же. С. 17-18.
[27] Цит.
по: Сокольников ГЯ. Новая финансовая политика: на пути к твердой валюте. С. 11.
[28] Г
Сокольников, выступая постоянно против денежной эмиссии, предлагал повесить
возле ВСНХ лозунг «Эмиссия — опиум для народного хозяйства» //Соколь ников ГЯ
Новая финансовая политика
[29] История
мировой экономики. С. 154.
[30] Сокольников
Г.Я. Указ. соч. С. 16-17.
[31] Юровский
Л.Н. Денежная политика Советской власти. С. 266.
[32] Процесс
обесценивания национальной валюты происходил и в Германии после первой мировой
войны Союзники по Антанте предъявили ей в 1921 году, как стране-агрессору,
счет на репарационные выплаты в сумме 132 млрд золотых марок Имея огромный
бюджетный дефицит, правительство пустило в ход печатный станок. В результате
этого уровень цен в 1923 году вырос в 1 300 000 000 000 раз //Макконнелл К.Р„
БрюСЛ Экономикс В 2-х т — М , 1992 Т 1 С 172
[33] Сокольников
Г.Я. Указ. соч. С. 109-111; Карр Э. История Советской России. Кн. 1. С.
674-675.
[34] История
мировой экономики. С. 155
[35] Карр
Э. Указ. соч. С. 675
[36] Шмелев
Н.П., Попов В.В. Указ. соч. С. 21
[37] Сокольников
Г.Я. Указ. соч. С. 15.
[38] Шмелев
Н.П., Попов В.В. Указ. соч. С. 22.
[39]Сокольников
Г.Я. Указ. соч. С. 20.
[40] Ленин
В.И. О продовольственном налоге. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 221.
[41] Ленин
В.И. Письмо Л.Б. Каменеву. 3 марта 1922 г. Полн. собр. соч. Т. 44. С.428
[42] Шмелев
Н.П., Попов В.В. Указ. соч. С. 24
[43] В
конце 1923 года государство стало сверху устанавливать цены на продукцию промышленности,
лишив тресты и синдикаты влияния на рынок К маю 1924 года было проведено
снижение оптовых цен на промышленные товары в среднем на 26%, что позволило
заметно снизить товарные запасы и возобновить рост производства. Такие
кампании проводились периодически в 1926 и 1927 годах //Шмелев Н., Попов В. На
переломе С 29
[44] Шмелев
Г.И. Указ. соч. Вып. 2. С. 95-97.
[45] Пособие
по истории России. Т. 3. С. 43.
[46] Там
же
|
