Суворов, русский полководец
СУВОРОВ,
РУССКИЙ ПОЛКОВОДЕЦ
Суворову историк Антинг, написавший о нем
книгу, жил с Александром Васильевичем несколько месяцев в Херсоне и собрал
материал о его жизни и деятельности. Антинг писал: "Любовь к Отечеству и
ревность сражаться за его славу служат сильнейшими побуждениями неутомимой его
деятельности, и он жертвует оному всеми прочими чувствами, не щадя ни своего
здоровья, ни жизни."
...Турки не
исполняли договоров, заключенных после первой войны, той самой, в которой
Суворов отличился взятием Туртукая. Были турки недовольны и тем, что русские
заняли Крым и приблизились к Черному морю. К тому же, они знали, что русские к
войне не готовы и им казалось, что теперь победа будет на их стороне.У турок были
хорошие мачтовые корабли, на которых они могли подплыть к русской земле. Мы же
почти не имели здесь кораблей. На самом берегу, на длинной косе у устья Днепра
лежала крепость Кинбурн. Она близко подходила к важной турецкой крепости
Очакову, и туркам очень хотелось овладеть Кинбурном.
Войсками,
расположенными в Кинбурне, командовал Суворов. Ему некогда было их обучать, он
все время был занят постройкой укреплений, подвозил пушки, устраивал валы,
из-за которых было бы удобно обстреливать турок.
Осенью 1787
года турки подошли на многих больших кораблях к Кинбурну и стали его
обстреливать. Русские корабли были небольшие и потому не могли помешать туркам
приблизиться к нашей крепости.
1 октября ( по
старому стилю) на заре турки усилили свой огонь с кораблей и начали подходить к
Кинбурнской косе с двух сторон. Суворов, по случаю праздника Покрова Пресвятой
Богородицы, вместе со своими офицерами находился в церкви. Между тем турки
начали высаживаться с кораблей на косу и собираться верстах в двенадцати от
крепости. Оттуда прискакал казак и доложил адъютанту Суворова, что турки
показались на берегу. В страшной тревоге адъютант пошел к Суворову и сказал ему
об этом.
“Не стрелять ни
из пушек, ни из ружей, и ничем не препятствовать высадке турок”, — сказал
Суворов и продолжал молиться. Но не прошло и часа, обедня приближалась к
моменту выноса Святых Даров, как Суворову снова доложили, что турок собралось
громадная сила, что в море они вбили сваи, за которыми могут укрыться совсем.
“Их уже много
повылезло”, — шепотом доложил Суворову адъютант.
“Ничего, пускай
все вылезут”, — отвечал Суворов и достоял обедню до конца.
Солдаты,
которые раньше волновались, видя собиравшихся турок, начали успокаиваться.
“Видно нестрашно, коли он не волнуется”, — думали они. В рядах говорили: “Чего
бояться! Слышь, сказывал, пускай все повылезут, а там мы им знатно всыплем!” И
каждый солдат получал уверенность, что хотя турок и много, но с Суворовым они
их побьют. В солдатской среде укрепилась уверенность, что Суворов “знал Божью
планиду и по ней всегда поступал”...
Между тем к
полудню турки (Суворов их называл “варвары” или “неверные”) все “повылезли”. На
глазах у русских они по своему обряду помолились, сделали омовение и пошли к
крепости. В суровом молчании, выстроенные в две линии, стояли русские солдаты,
ожидая сигнала для боя. Турки подходили ближе и ближе. Уже можно было
рассмотреть их свирепые лица, видны были чалмы офицеров, блестящие ружья и
сабли. Они были в 200 шагах от крепости. Тогда, в 3 часа дня, по приказу
Суворова, был дан знак, залп из всех орудий крепости, и пошла стрельба из
ружей. Вместе с тем казаки налетели на турецкие передовые части и всех покололи
пиками, за ними со штыками наперевес бежал Орловский полк. Он насел на турок,
выбил их из окопов и погнал в узкое место косы. За орловцами двинулась и вторая
линия. Но турок было много. Так много, что вскоре от Орловского полка почти
ничего не осталось, а вторая линия наша дрогнула и побежала. Не побежал только
Суворов и остался один перед турками. Он был в передних рядах, пешком и сильно
устал. Тут он увидал двух турок, которые спорили из-за лошади. Зная, что у
турок лошадей не было, он принял их за своих солдат и крикнул им: “Эй вы,
ребятушки, дайте Суворову лошадь!”
Турки, услыхав
оклик на русском языке, кинулись на Суворова. К счастью, голос Суворова был
услышан мушкетером Ярославского полка Новиковым, он побежал на выручку, одного
турка заколол, другого застрелил, бросился один на 30 человек. Все, испугавшись
такой скорой расправы, обратились в бегство.
Между тем это
заметили отступавшие наши гренадеры. Кто-то из них крикнул: “Братцы, генерал
остался впереди!” и гренадеры снова бросились на турок. Но турки, как
разъяренные тигры, кидались на русских. Суворов был ранен картечью в бок,
пониже сердца и лишился чувств. По его выражению “был от смерти на полногтя”. И
лежа на песке в полузабытьи, он видел, как русские солдаты убегали от турок, и
бой снова грозил окончится удачей для неприятеля.
Рана мучила
Суворова, сил не было подняться и больно было видеть, как турецкая сила одолевает
наших. Но Бог дал ему крепость — он не сомневался в победе. Отовсюду, откуда
только можно было собрать солдат, он достал свежие полки, пришла конная
батарея, и русские солдаты в третий раз бросились на турок. Обе стороны
ожесточились. Турок загнали в узкое место, и тут наша артиллерия громила их
выстрелами. У некоторых солдат уже не было патронов, и они работали штыками.
Турки бросились в море и скрывались в воде за бревнами. Наступила страшная
ночь. Кинбурн был спасен. Суворов был вторично ранен в конце боя. Он был
поражен храбростью турок. “Какие молодцы, я с такими еще не дрался!” — писал он
главнокомандующему нашими войсками Потемкину.
Победа была
очень важная. В память победы в Кинбурне Суворовым была построена церковь
Покрова Пресвятой Богородицы. Очевидно, этим полководец выражал свою веру в то,
что победа была дарована самой Царицей Небесной.
...Осенью 1789
года Суворов должен был действовать вместе с австрийскими войсками.
Австрийскими войсками командовал принц Кобург. Австрийцы любили действовать
медленно. Суворов этого не любил. Он был русский человек — храбрый,
решительный. После победы под Фокшанами Кобург с большим уважением стал
относиться к Суворову, хотя и был старше его чином.
В сентябре
русское войско подошло к реке Серету, и узнали, что главнокомандующий турецкой
армией, великий визирь, со всеми своими силами стоит у Рымника. Суворов решил
атаковать его и разбить. Австрийцы были далеко, нужно было с ними скорее
соединиться. Темной ночью под проливным дождем пошел Суворов со своими солдатами.
Погода становилась все хуже и хуже. Пройдя 25 верст и подойдя к тому месту, где
должен был быть наведен австрийцами мост, Суворов обнаружил, что моста не было.
Он был наведен в 15 верстах дальше. Дождь лил как из ведра. Дорога обратилась в
болото, река вздулась и шумела. Наконец, подошли к мосту. Часть войск
переправилась на другой берег, как вдруг мост был снесен потоком. С большим
трудом его починили и пошли дальше. На следующий день при хорошей погоде
солдаты прошли 20 верст и стали на отдых. Солдатам было тяжело, но Суворову
было тяжелее, больше усталости говорило в нем чувство, что отдыхать нельзя, что
нужно торопиться. Рано утром 10 сентября наши войска подошли к австрийским,
которые были измучены ожиданием в виду турецких войск. Суворов стал убеждать
Кобурга атаковать турок немедленно. Кобург говорил, что атаковать нельзя, так
как турок в четыре раза больше. Суворов настаивал, что надо атаковать
немедленно, так как турки не ждут атаки и не знают, что союзники так близко. Он
сказал: “Их не столько, чтобы заслонить солнце!” Кобург повторял: “Я не
рискую”. Тогда Суворов рассердился и сказал, что атакует турок один. Только
тогда Кобург согласился.
Безлунной ночью
войска тронулись к турецкому лагерю. Прошли 14 верст, никем не замеченные,
перешли вброд реку Рымну и стали подходить к турецкому лагерю. Турки ждали
нападения, но не думали, что Суворов мог так быстро соединиться с австрийцами.
Только увидев русских, они подняли пальбу из пушек, турецкая конница, сверкая
кривыми саблями и ятаганами, понеслась на русскую пехоту. В передних линиях
произошло замешательство, но сюда уже спешил Суворов. Увидев его, солдаты
восстановили порядок и стали стрелять, как он учил, “редко, да метко”, а когда
всадники наскакивали на пехоту, то их дружно принимали на штыки.
Отбив турецкую
конницу, русские и австрийские войска подались к самому турецкому лагерю. В
промежутки между пехотными колоннами проскочила полным ходом русская конница.
Казаки, солдаты с криками “ура” помчались на лошадях на турецкие укрепления.
Лошади легко перескакивали через рвы, впрыгивали на валы, за конницей бежали
солдаты. Суворов был впереди. Началась страшная резня. Турки не выдержали и
побежали.
Наступила ночь.
Все поле было покрыто убитыми и ранеными. Победа была необычайная. Визирь,
который еще год назад разбил наголову австрийцев и считался непобедимым, бросил
свою армию, вышел в отставку и вскоре умер.
Суворов за эту
победу был награжден титулом Рымникский, получил орден святого Георгия 1
класса, бриллиантовый эполет и украшенную бриллиантами шпагу. Слава его после
рымник-ской победы была громадна, она разнеслась далеко за пределы России.
Маленький отряд русских войск дал самой большой турецкой армии сражение и
разбил ее наголову. Не взятой у турок оставалась одна крепость Измаил...
...Современный
Суворову историк Антинг, написавший о нем книгу, жил с Александром Васильевичем
несколько месяцев в Херсоне и собрал материал о его жизни и деятельности.
Антинг писал: “Юлий Цезарь и Карл XII были в детстве предметом его удивления...
Он знал впоследствии языки французский, немецкий, турецкий, польский,
молдаванский и итальянский. Несмотря на раны, имеет бодрый вид и моложав. По
суровости жизни, болезни ему неизвестны. Телосложения крепкого. Внутренних
лекарств никогда не принимает”. Это описание относится к 1793 году, когда
Суворов по окончании турецкой войны жил в Херсоне и укреплял там границу от
турок. Написано это за семь лет до его смерти. “Главнейшее его упражнение
состоит в военном искусстве. С солдатами на учении делает невероятные переходы,
иногда до 70 верст в сутки. Но все солдаты его любят и с ним чувствуют себя
непобедимыми.
В свободное
время заставляет себя что-нибудь читать. Журналы и ведомости занимают его
много. К большим собраниям имеет мало склонности. Но, попав туда случайно,
бывает весел.
От отца получил
он знатное имение, приумноженное ныне монаршими щедротами. Прежде отказывался
от жалованных деревень и денег, но ныне принимает оныя единственно для своих
детей. Уже около 20 лет, как не смотрится в зеркало, не носит при себе часов и
денег. По характеру известен как человек честный, ласковый, учтивый, твердый в
предприятиях, сохраняющий свои обещания даже и против самого неприятеля. Сего
героя ничем подкупить не можно. Всячески старается умерять свою вспыльчивость.
Пылкость его и быстрота столь велики, что подчиненные ничего не могут так скоро
сделать, как бы ему желалось. Любовь к Отечеству и ревность сражаться за его
славу служат сильнейшими побуждениями неутомимой его деятельности, и он
жертвует оному всеми прочими чувствами, не щадя ни своего здоровья, ни жизни”.
Список
литературы
Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://www.pravoslavie.ru/
|